Вечно
Шрифт:
– В чем дело?
– Разве не нужно сначала класть моющее средство?
Кармин опешил.
– А нужно?
– Меня учили начинать с него, далее необходимо засыпать порошок, и затем можно наполнять машину бельем в соответствии с указателем.
– С каким еще указателем?
– Который показывает, сколько белья необходимо загрузить в машину.
– О, – Кармин перевел взгляд на стиральную машину. – Существуют ограничения?
Убрав жидкий порошок в сторону, он вытащил свою одежду из машины. Хейвен вновь начала складывать выстиранные вещи,
– А где кнопка запуска стирки?
– Здесь нет такой кнопки, – ответила Хейвен. – Необходимо выбрать режим и повернуть ручку.
Кармин украдкой посмотрел на нее, в то время пока она складывала рубашку. Легкость, с которой Хейвен давалась стирка, раздражала его.
– Какой мне нужен режим? Я понимаю только лишь то, что нахожусь в этой чертовой прачечной и не знаю, как запустить эту ебучую машину.
Хейвен нахмурилась.
– Хотите, я сделаю это за вас?
Ее вопрос застал Кармина врасплох.
– Я не знаю.
Потянувшись к машине, Хейвен выбрала режим «цветной стирки». Когда в дозатор моющего средства начала поступать вода, она добавила немного порошка, после чего загрузила в барабан половину одежды Кармина. Быстро проделав необходимые действия, Хейвен отодвинула в сторону корзину с оставшейся одеждой, и вернулась к прежнему занятию.
Стоя рядом с Хейвен и не зная, что сказать, Кармин неожиданно для себя самого ощутил волнение. Всю неделю он размышлял над тем, что скажет ей, когда она перестанет его избегать, и теперь, когда Хейвен была перед ним, он не мог подобрать слов.
– У тебя хорошо получается.
Как же неловко.
Хейвен мягко улыбнулась.
– Я практикуюсь в этом всю свою жизнь.
– А для меня это впервой, – признался Кармин. – Так кто ты такая?
Этот вопрос, казалось, озадачил Хейвен.
– Я называла свое имя.
– Я помню, но оно ни о чем мне сказало. У тебя ведь есть фамилия?
На мгновение притихнув, Хейвен продолжила складывать вещи.
– Возможно, Антонелли.
– Возможно?
– У меня нет фамилии, это его фамилия.
Кармин наклонил голову, изучая ее.
– Чья?
– Моего хозяина.
– В смысле, хозяина?
– Ну, знаете, он был хозяином там, откуда я приехала.
Кармин не знал этого.
– А откуда ты приехала?
– Думаю, из Калифорнии.
– Ты не уверена? Долго ты там жила?
Хейвен кивнула.
– До тех пор, пока не оказалась здесь.
– Ты прожила там всю жизнь, и при этом не знаешь наверняка, где именно? – признание Хейвен шокировало его. – Ты что, ненавидела это место?
– Зависит от того, что Вы под этим подразумеваете.
– Объясни.
Хейвен вздохнула.
– Мне не нравился мой хозяин, но там были люди, которые меня понимали.
– А здесь?
– Здесь у меня есть еда и одежда.
– Но никто тебя не понимает?
Хейвен покачала головой.
– Но мои хозяева хорошо ко мне относятся.
– Хозяева? – Кармину
– Я не знаю, какое еще слово можно использовать.
– Оно режет слух, и создается впечатление, будто ты служанка или рабыня.
Хейвен наблюдала за ним, пока он говорил.
– Разве это не так?
– Что…? – он покачал головой. – Что за хуйня?
– Все не так уж и плохо, – заверила его Хейвен. – Такие люди, как я мечтают о жизни, в которой им не приходилось бы опасаться того, что они могут расплатиться своей жизнью за чужие ошибки.
– И там, где ты жила раньше, ты боялась того, что они убьют тебя безо всякой причины?
– Нет, причина всегда найдется, – сказала Хейвен. – Просто с тобой она может быть совершенно никак не связана.
Услышанное крайне сильно озадачило Кармина.
– Так вот почему ты попросила меня не наказывать тебя, когда я пролил апельсиновый сок.
– Да.
– Ты боишься за свою жизнь, находясь здесь?
– Я всегда боюсь за свою жизнь. То, что Вы не станете наказывать меня за чужие ошибки, совсем не означает того, что я не наделаю собственных. Однажды я неизбежно сделаю что-нибудь не так, и я отдаю себе отчет в том, что может со мной случиться, если я оступлюсь.
Помимо прочего, Кармин был ошарашен тем, как хорошо он мог понять странную девушку. Несмотря на то, что ей это было неизвестно, он прекрасно знал, каково расплачиваться за чужие ошибки. Он знал, каково это – жить, зная, что человеческая жизнь может оборваться в любое мгновение, и что причиной этого может послужить то, к чему ты не имеешь никакого отношения.
Но хозяева? Этого он не понимал.
Разобравшись с вещами, Хейвен намеревалась покинуть прачечную, однако стоявший в дверях Кармин блокировал выход.
– Могу я еще чем-нибудь помочь? – спросила она.
– Я хочу узнать, почему ты ненавидишь меня.
Хейвен нахмурилась.
– В смысле?
– Ты избегаешь меня, не смотришь на меня и не разговариваешь со мной. Сейчас ты общаешься со мной по одной-единственной причине – ты считаешь, что у тебя нет другого выбора. У тебя не возникает никаких проблем в общении с моим братом, так почему ты не можешь общаться со мной? Я настолько ужасен? – Хейвен изучает его взглядом, в то время пока он дает волю накопившемуся отчаянию. Ее молчание сводит его с ума. – Господи, теперь я кричу на тебя – будто бы это как-то поможет делу. В этом вся проблема? В моем характере?
– Я не испытываю к Вам ненависти. Я просто… не понимаю Вас.
Эти слова были для Кармина сродни удару ножом. Никто прежде не мог его понять, и ему захотелось, чтобы это сделала она. Он нуждался в понимании, и впервые за много лет ему показалось, что кто-то, наконец-то, сможет его понять.
Кармин собирался было ответить, однако раздавшаяся мелодия его телефона помешала ему это сделать. Достав телефон из кармана, он посмотрел на экран. Воспользовавшись представившимся шансом, Хейвен покинула прачечную.