Вечное Древо
Шрифт:
Калани повернулась к капитану.
– Волны пригнали целые стаи мелких ядовитых рыб, китам от них плохо. Надо скорее выходить в открытое море, иначе мы их потеряем.
– А что Катоа? – спросила Абеке.
– Она очень чувствительна к воде, – вздохнула Калани, – даже больше, чем киты. У нас в Океане воды тоже теперь нездоровые, и я подолгу не выпускала ее. Катоа очень недовольна.
Майя погладила Калани по плечу.
– Спасибо, что предупредила. Надо торопиться.
– Слыхали? – гаркнул
Стараясь не смотреть на черные пляшущие волны, Абеке взошла по трапу следом за остальными.
7
Разлад
Вдали от берега вода посветлела, но дышалось по-прежнему тяжело – еще и потому, что все волновались. Ураза беспокойно хлестала хвостом, но Абеке знала, что виновато в настроении леопардихи не только морское плавание, до которого она была совсем не охотница. Вообще, все духи зверей на «Гордости Теллуна» заметно нервничали этим утром.
– Донн! Стоять! – вопил Финн, преследуя свою черную пантеру.
Несчастный маленький Тини, огненная саламандра Майи, с возмущенным писком петлял по палубе, едва увертываясь от кошачьих клыков. Майя с растрепанными, словно спросонья, рыжими волосами, бежала следом за Финном, Урок Дориана, который показывал, как заряжать корабельную пушку, вынужденно прервался.
Возле самого борта Тини развернулся и отчаянно зашипел на Донна. Майя едва успела подскочить, пока не случилось непоправимого.
– Спать сейчас же! – выкрикнула она, подставляя руку, и Тини послушно превратился в татуировку.
– Извини, пожалуйста, – переводя дыхание, выпалил Финн. Он укоризненно взглянул на Донна, тот злобно сверкнул глазами в ответ.
Абеке, Конор и Роллан с усмешкой наблюдали, как Финн поправляет мантию и с достоинством удаляется по палубе.
Роллан иронически приподнял бровь.
– Между прочим, моя Эссикс ведет себя приличнее всех.
– Это потому, что она может летать, – объяснил Конор. Своего Бриггана он предпочитал пока держать в спячке.
– Да ну, Эссикс тоже несладко приходится, – возразил Роллан, подняв голову. Ястреб кружил над кораблем с раздраженным клекотом. – Не по вкусу ей эта рыба…
– Все, довольно! – прервал его Дориан, вновь поворачиваясь к пушке. – Прошу внимания!
Он принялся объяснять, как правильно поджигать фитиль. Роллан бросал на него строптивые взгляды. Абеке поджала губы и осуждающе покачала головой, но Роллан продолжал дуться, демонстрируя свое недовольство новым командиром.
Во время плаванья по узкому морю, разделяющему Эвру и Нило, нашлось еще немало причин для плохого настроения. На месте цветущих полей южной Эвры, где успели похозяйничать карательные отряды захватчиков, теперь были выжженные, потрескавшиеся пустоши. Разоренные крестьяне стояли кучками на берегу, провожая глазами корабль, как будто он мог принести спасение или забрать их отсюда в безопасные края. Еще дальше к востоку стали попадаться обгоревшие стены городов, над которыми реяли флаги захватчиков.
– Придется нам отклониться от намеченного маршрута, – объявил однажды утром Дориан, изучая карту. – Захватчики перекрыли самый удобный пролив.
– Тарик узнал бы раньше, и не пришлось бы делать крюк, – пробормотал Роллан себе под нос.
Абеке нахмурилась и сделала ему знак глазами. Известие прибыло только сегодня на рассвете с почтовым голубем.
Она с грустью представила, что творится в ее родном Нило: травы и посевы выжжены и вытоптаны, стада антилоп ушли подальше от дерущихся людей. Чем теперь кормятся голодные львы и гиены – людьми? А сами люди? Да и остался ли кто-нибудь в живых после набегов захватчиков?
Днем корабль сделал стоянку в порту Балангары, города у начала узкого пролива между Нило и Цонгом, чтобы пополнить запасы провизии. Это была ошибка.
– Гляди, – показал Конор, – они и сюда добрались.
Он шел рядом с Абеке вслед за Майей и Ролланом по тесным портовым улочкам. На голове у каждого покачивался тяжелый бочонок с водой. Калани и другие Зеленые Мантии остались на корабле.
Город сохранил часть своей прежней красоты: на многочисленных базарах стояли корзины и мешки с разноцветными пряностями, их чарующий аромат пропитывал воздух. Яркие стеклянные украшения и безделушки висели над переполненными прилавками, переливаясь в солнечном свете. Тем не менее, Конор был прав. Многие великолепные дома из камня и дерева превратились в развалины, порт почти выгорел, а два разбитых причала смыло волнами.
В переулках толпились нищие, протягивая к прохожим костлявые руки. Несколько раз навстречу попались похоронные процессии: плачущие люди несли на плечах зловещие белые гробы. Абеке отворачивалась, не в силах смотреть. Как много погибших!
– Неужели все это случилось за последнюю неделю? – прошептала она.
Конор нагнулся и поднял осколок глянцевого изразца, некогда украшавшего стену дома. Повертел в руках, пуская солнечные зайчики.
– Захватчики продвигаются быстро, – пробормотал он и сунул осколок в карман, чтобы не забывать, ради чего отправился в поход.
Майя, шедшая впереди, обернулась. Огненная саламандра выглядывала из-под распущенных волос.
– Я только что слышала разговор прохожих: за последние две недели Балангару осаждали дважды. Потом захватчики пошли дальше, но успели натворить бед. В городе и окрестностях сплошные разрушения. – Она печально взглянула на нищих. – Жертв не сосчитать.