Шрифт:
1
Из Петрозаводска пассажирских не было. В глушь Карельского перешейка шли только товарняки, пустые огромные стальные «рогатки» для перевозки леса, теплушки и цистерны. Иван договорился с машинистом, и тот махнул рукой: «Залезай, не жалко…»
В вагоне было навалено сено и терпко пахло лошадьми. Этот запах, такой теплый, живой, делал теплушку уютной. Иван кинул вещмешок, сгреб большую охапку сухой травы и устроился на ней, как на диване.
Хорошо!
Он повозился, устраиваясь поудобней. На всякий
Но командировочное удостоверение и пропуск, подписанный военкомом Карело-Финской ССР, для допуска в закрытую зону, никуда не делись. Важные документы. Собственно, в приграничную полосу его все равно никто не пустил, но описать новый быт народа Карелии можно, не забираясь в дальние дали. Главное – встретиться с реальными людьми, посмотреть, чем живут граждане Советской России. Чего хотят, чем интересуются…
Иван пребывал в самом радужном настроении. Впереди была целая жизнь! Работа, перспективы, любовь самой лучшей девушки, свадьба, наконец! Может быть, трудности, испытания, куда ж без этого?..
Вагон с лязгом дернулся. Пошел. Застучали колеса.
Иван закрыл глаза и почувствовал, что засыпает.
В полудреме, под перестук колес и лязг металла, он видел лето. Москву, шумную, зеленую, умытую большими поливальными машинами. Девушек, которые ходят по улицам в легких красивых летних платьях. И едят мороженое.
Поезд трясло, покачивало на перегонах. Под досками пола оглушительно грохотало на стыках. Но молодому журналисту было хорошо и уютно. Запах сена напоминал ему о деревне Клюквинке, под Рязанью, где жила его бабка Прасковья. Там всегда был сеновал, где можно было лежать и смотреть в небо. Высокое, глубокое и голубое. Огромное! Глядя на которое хочется петь от счастья и смеяться. Небо…
Когда Иван проснулся, он был уже не один.
У противоположенной стены сидели трое красноармейцев с винтовками и один старший лейтенант. Солнечный луч, проходя через щели в крыше, освещал три кубика на петлице.
– Проснулись, – констатировал солдатик, сворачивая «козью ногу». У него были густые рыжие усы, лицо в веснушках и картошкой нос. – С утречком!
Иван тряхнул головой.
– Здравствуйте, товарищи!
– И тебе не хворать… – устало отозвался красноармеец, а лейтенант подсел поближе и протянул руку.
– Старший лейтенант Кутузов Леонид Федорович.
– Лопухин Иван Николаевич, корреспондент газеты «Правда». Еду под Вирасвара, по командировочной надобности.
– Попутчиками, значит, будем. Я знаю, где вам сходить. Подскажу.
Иван заметил в дальнем углу пяток армейских ящиков, сложенных друг на друга.
– Спасибо… – Лопухин развязал вещмешок, вытащил бутылку коньяка и сигареты. – А пока угощайтесь!
– Вот дело! – Усатый красноармеец отправил «козью ногу» в кисет и потянулся к сигаретам.
– Ехать еще далеко, – рассудил лейтенант и выудил неведомо откуда бутылку водки.
Было видно, что мотаются эти четверо по вагонам не первый раз, видели в жизни достаточно. И если старлей пьет с солдатами, значит, так оно и надо.
После неспешной первой и скорой второй конопатый красноармеец выгрузил из мешка закуску. Хлеб, черный, крупного помола, и сало.
– Моя делала, – гордо пробасил он. – С чесночком.
На разложенной тряпице появились огурчики, лучок. Иван выложил колбасу.
Выпили еще. Иван закурил, щурясь от дыма.
– А что, товарищ журналист, про что писать будете? – поинтересовался красноармеец.
– Про жизнь, – Иван пожал плечами. – Как местные жители после войны тут… Налаживают быт.
– А… – чуть-чуть разочарованно протянул красноармеец. – Я думал, про Красную Армию.
– Это больше другие… – Иван почему-то смутился. – Я про деревни пишу. Как люди живут. Какие у них проблемы возникают, чему они радуются… Как колхозы строят.
– А нашу деревню всю под пулеметы пустили в восемнадцатом… – невпопад ляпнул другой красноармеец, молчавший до этого.
Лейтенант прокашлялся. Чтобы замять неловкость, Иван поинтересовался:
– А вы куда? На границу едете?
И сразу же пожалел. А ну как везут они что-нибудь секретное, получится, что он интересуется… Нехорошо.
Но лейтенант только покачал головой.
– Нет… В часть возвращаемся. А что вы про местных жителей знаете?
– Про карелов?
– Да тут намешано всего – карелы, финны, угры… В каждом хуторе свои порядки. Не разберешься. Интересный люд, темный только.
– Ну, ничего! Просветим! – Лопухин улыбнулся. Выпитая водка отдавалась шумом в голове.
– Это да, – Кутузов важно кивнул. – Электричество вот уж провели везде, где только можно. Дороги налаживаем. Не все, конечно, гладко…
– А я считаю, и хорошо, что не все гладко! – Иван махнул рукой. – Трудности, они для того и есть, чтобы их преодолевать.
Лейтенант улыбнулся, чуть грустно, и спросил:
– Комсомолец?
– А как же!
– Хороший у тебя настрой, – Кутузов вздохнул. – Правильный.
Он откинулся на охапку сена. Заложил руки за голову.
– Что, солдатики, приуныли? Наливайте!
За разговором время летело быстро. И когда где-то далеко надсадно загудел паровоз, лейтенант удивленно посмотрел на часы.
– Ну вот, – сказал Кутузов. – Вам через час сходить. На Вирасвара остановка короткая. Отметится только и дальше пошел. Так что не зевайте. Вам дальше куда?
– Колхоз «Карьяла»…
Лейтенант покачал головой.
– Такого не знаю. Но там подскажут… В общем-то народ тут общительный.
2
Действительно, как и сказал лейтенант, станция Вирасвара была просто железнодорожным узлом, хотя и довольно крупным. Сетка пересекающихся во всех направлениях рельсов. Стрелки, семафоры. Бревенчатое с острой крышей здание, где располагалась контора. Да и все.