Вечное Пламя

Иган Грег

В день эксперимента Карло пришел рано утром и начал вводить Бенигне транквилизатор. Препарат, который он закачивал ей в живот сквозь постамент, действовал гораздо мягче и медленнее парализующего вещества, которым заряжались дротики. Бенигно, впрочем, заметил последствия препарата довольно быстро: когда он издал серию низких рокотаний, слабеющие отклики его ко не вселили в него надежды.

– Прости меня, – пробормотал Карло. Он собирался повесить занавес, чтобы Бенигно – а на всякий случай и Зосимо – не смогли наблюдать за процедурой – но о том, что этим придется заняться

так рано, не подумал.

Макария появилась, когда дело уже было почти сделано. Он привязал последний уголок ткани, а затем перебрался к Бенигне. Ее глаза все еще были открыты, но когда он потянул ее за руки, мышцы были расслаблены. Когда к нему присоединилась Макария, они приступили к сбору основных данных об анатомии древесницы. Карло решил обойтись без диагностических разрезов; какова бы ни была их потенциальная информативность, риск нарушить работу процессов, которые они, собственно, и надеялись измерить, был слишком велик.

Затем пришла Аманда; забравшись в люк для доступа к оборудованию, она занялась подготовкой световых проигрывателей. Карло спустился, чтобы ей помочь и убедиться в том, что на этот раз ничего не порвется. Эти ленты были простыми копиями исходных записей, однако искаженный сигнал мог нанести серьезный ущерб телу Бенигны.

– Ты готова? – спросил он Аманду.

– Да. – Хотя она и не проявляла особого энтузиазма к этому эксперименту, в плане опыта обращения с проигрывателями Аманде не было равных.

– Через несколько дней мы можем попробовать вариант со спариванием, – пообещал ей Карло.

– Ты серьезно думаешь, что после всего этого она еще будет способна к деторождению? – спросила Аманда, указывая на ленты с записями.

– Может быть, и нет, – согласился он. – С другой стороны, вне контекста, который эти сигналы имели для Зосимы, тело Бенигны их может просто проигнорировать – в таком случае мы узнаем о процессе хотя бы это, и у нас еще будет возможность записать ее квадратомическое деление.

Аманда не стала спорить.

– Ты знаешь, что нам следовало бы изучать на примере древесников? – спросила она.

– Что?

– Влияние питания самцов на количество детенышей.

– Для этого бы потребовалось шесть лет исследований и несколько дюжин животных. Давай вначале закончим начатое.

Он снова забрался в клетку. Бенигно продолжал встревоженно рокотать, но Карло заглушил этот звук. Он занял место рядом с Макарией и приложил ладони к коже Бенигны.

– Включай, – обратился он к Аманде.

Когда позади клетки раздался стук проигрывателей, по телу древесницы пробежала дрожь, но это, скорее всего, была всего лишь вибрация, переданная самими машинами. Карло мельком взглянул на Макарию, которая осторожно вела пальцем по противоположной стороне туловища Бенигны.

– Кажется, я чувствую какое-то уплотнение, – сказала она.

– Правда? – он прижал большой палец к коже Бенигны; она стала чуть менее податливой, чем раньше.

Проигрыватели умолкли. Карло постарался не проявлять излишнего разочарования из-за такого невпечатляющего результата. Он выбрал короткую последовательность, рассчитывая на то, что она вызовет одиночный и понятный эффект, и если наблюдаемое увеличение жесткости – обычно предшествующее делению – можно было приписать переданному сигналу, это стало бы первым скромным шагом на пути к расшифровке всего языка.

Тело Бенигны между тем все еще продолжало реагировать на воспроизведенные записи: ее кожа становилась все более жесткой. Ощупав ее, Карло заметил слабые желтые вспышки, расходившиеся внутри тела – размытые, но вполне очевидные.

– Мне кажется, мы могли инициировать некий процесс, – сказала Макария.

Тело изо всех сил старалось удержать сигналы внутри себя, чтобы не дать им перескочить с одного маршрута на другой; только наиболее интенсивные процессы просвечивали насквозь, до самой поверхности. Эти блуждающие огни напомнили Карло кружащиеся искорки, которые он увидел, когда однажды заставил лампу вращаться в невесомости: каждая искорка уплывала прочь и меркла, но сразу позади нее всегда летела другая. Ленты, по всей видимости, передали телу древесницы простую инструкцию: Сделай вот это и все. Они побудили ее плоть запустить собственный обмен внутренними сигналами – настолько бурный, что его можно было мельком увидеть на поверхности кожи.

Могли ли они побудить ее тело к делению? Карло был в замешательстве; Бенигна даже не втянула свои конечности, а наблюдаемая им оптическая активность была сосредоточена исключительно в нижней части туловища. Он протянул руку и осторожно прикоснулся к ее тимпану, затем к ее лицу; кожа и там, и там оставалась без изменений.

– Это какая-то незначительная реорганизация, – предположил он. – Небольшое локальное увеличение жесткости и кое-какие сопутствующие изменения.

– Возможно. – Макария провела пальцем по груди Бенигны. – Если под «сопутствующими изменениями» ты имеешь в виду формирование перегородки.

Карло надавил на то место, к которому она только что прикоснулась; мало того, что поверхность оказалась твердой – Карло почувствовал, как под ней растет жесткая стенка. – Ты права.

– Поперечная или продольная? – спросила Аманда. Она выбралась из люка и подтягивалась к клетке.

– Поперечная, – ответил Карло.

– Ты ведь понимаешь, что это значит, – сказала Аманда. – Сначала мы записали, как тело Зосимы приказывает себе совершить дихотомическое деление – а теперь заставили тело Бенигны думать, будто оно получило точно такой же приказ.

– Это не деление! – настойчиво заявил Карло. Он подозвал Аманду поближе и дал ей самой ощупать незатронутые процессом голову и верхнюю часть груди Бенигны.

– Мы воспроизвели только сигналы от трех нижних зондов – и полностью пропустили начало процесса, – заметила Макария. – Если существует всего один сигнал, запускающий деление, то нам, скорее всего, не удалось его воспроизвести.

– Значит, если это не деление, – спросила Аманда, – то когда процесс остановится? – На теле Бенигны появился темный рельефный рубец шириной во все туловище.