Вечное таинство – смерть
Шрифт:
Полностью излив родному сыну свои чувства и душевные страдания, Старый Лис ближе к полуночи наконец поднялся, прощально кивнул, потрепал меня по плечу и, слегка покачиваясь, направился в дом.
Глава 29. Таинство смерти-2
Оставшись один на освещенной террасе, прислушиваясь к трелям сверчков и мягкому шелесту желтеющей листвы, я сидел в состоянии легкой прострации, не думая ни о чем и обо всем сразу, под конец решительно открыв бутыль отцовского джина и плеснув себе в чарку.
Головокружение началось у меня с первого же глотка — сказался ранний подъем и день, полный трагических
Лулу — это было следующее направление моих мыслей. Странное дело, я почти ее не знал — разве можно считать настоящим знакомством пятнадцать-двадцать минут нашей легкомысленной болтовни однажды утром! И тем не менее я не меньше отца переживал за ее участь и ощутил немыслимое облегчение, обнаружив живой в кладовке квартиры Нико. Славная, милая Лулу — я от всего сердца надеялся, что скоро она придет в норму и вернется в этот дом.
Допив чарку за здоровье и благополучное возвращение малышки Лулу, я целиком переключился на сегодняшнюю трагедию, в очередной раз буквально кожей почуяв весь ужас таинства смерти. И ведь, выходит, права была Аиша со своими мрачными предсказаниями!
«…Смерть будет во главе всего, именно она будет направлять твои действия, придавая им смысл — только не спрашивай меня, что конкретно это значит, жизнь очень скоро сама тебе покажет!..»
Вот жизнь и показала — расставила все по своим местам. Две смерти — смерть любимой девушки и ее парня — определяют ныне смысл всех моих действий. Я хочу знать, кто и за что совершил эти жестокие убийства. Я перевел дух и плеснул себе еще немного джина. Сегодня в моей жизни все реально кружит вокруг темы смерти! Даже та мадам, что банально пыталась меня закадрить, и та в стихах своих говорит о смерти:
Это вечное таинство — смерть…
Сначала — труп Мари на могильной плите ее прабабки: залитая кровью белоснежная блуза, жестоко откинутая назад голова и остановившийся взгляд широко распахнутых в небо глаз! Казалось, только что мы болтали с ней в салоне авиалайнера, только что, беспечно смеясь, бродили по осеннему, столь лирическому и прекрасному Парижу, только что едва не поссорились у меня в спальне…
Вспоминая совсем недавнее прошлое, ощущаешь его буквально кожей: я вновь чувствовал легкий аромат духов Мари, вздрагивал от отчаянного взгляда ее серых глаз и слышал сумасшедший стук ее сердца — кажется, совсем рядом, так близко, на расстоянии вытянутой руки!.. Я вздохнул. Вот так: сегодня любимся, ссоримся, пьем шампанское, плачемся друг дружке в жилетку, а назавтра одного из нас уже нет в живых. В какую же опасную аферу втянул Нико свою подругу?
«…Ты даже не удивился, что я чего-то или кого-то боюсь?..»
«…И с самого начала у нас все было очень даже неплохо. А потом… Потом что-то началось. Что-то не наше, чужое. И мне стало страшно…»
«…Я подумала: что, если так будет повторяться каждый раз? Знакомишься с человеком, влюбляешься, ощущаешь счастье… И вдруг в один момент все уходит. Ты смотришь на человека, который только что был родным, и удивляешься: это — незнакомец, чужой и холодный…»
Так что же тогда началось? Отчего Мари вдруг стало страшно рядом с ее возлюбленным Нико? Откуда эти мысли о том, что ужасная круговерть каждый раз будет повторяться, что каждый раз, в одно мгновение, почти родной человек вдруг будет превращаться в чужака?
Увы, на все эти вопросы я до сих пор не нашел
Я взял в руки бутыль джина, размышляя, стоит ли налить себе еще. И тут же мои мысли вновь вернулись к Мари. Нет, все-таки что за тайна стала причиной ее гибели? Зачем, едва я появился в офисе отца, она кинулась мне в объятья? Чтобы переночевать под крышей дома моего отца, где вместе с ним проживала бывшая фотомодель Лулу, вместе с которой они когда-то работали в рекламном агентстве — во время двойной кражи перстня с бриллиантом? Так в чем тут, черт возьми, дело? В чем соль?..
И вдруг я почувствовал опасность… Одно мгновение леденящего ужаса — и я, сам себе не отдавая отчета, вскочил, словно подхваченный волной, и резко развернулся.
Все походило на кошмарный сон: в мертвенно-бледном свете луны, как в театре теней, прямо передо мной замер парень с поднятыми руками, в которых ослепительно блеснула тонкая нить. Стальная нить!..
Все произошло в какие-то доли секунды. Я чисто инстинктивным движением грохнул парня бутылью джина по голове, где-то на периферии моего сознания мелькнула мысль, что парень этот — некий призрак, которому мой удар бутылкой совершенно не страшен… Заледенев от ужаса, я наблюдал, как «призрак» качнулся, его руки резко опали вдоль тела, и он мешком рухнул на траву.
— Полиция! — закричал я, сам едва не теряя сознания от всего этого — бледного рухнувшего призрака, света луны и совсем недавней угрозы моей жизни. — Полиция, где вы там все?!
Естественно, мой далеко не шаляпинский голос никто не услышал, и ответом мне была лишь закуковавшая где-то в гуще деревьев кукушка. Спотыкаясь и дрожа всем телом, я кинулся к воротам. Выскочив на улицу, распахнул дверцу полицейской машины и принялся трясти за плечо благополучно задремавшего полицейского, который немедленно пришел в себя и испуганно выпучил на меня глаза:
— Что такое? Что случилось?!
Я, мертвой хваткой вцепившись в плечо ажана и сбивчиво объясняя, что только что на меня было совершено покушение, но я успел оглушить покушавшегося бутылкой, потащил его за собой к террасе. Естественно, что когда мы наконец приблизились к столику с опрокинутым мною шезлонгом, никакого парня, живого или мертвого, поблизости уже не было.
— Я не понимаю, что произошло? Почему вы так кричали? — гораздо более спокойно произнес полицейский, оправляя свой мундир.
Я глубоко вздохнул:
— Сейчас, вот прямо здесь, на этом месте, я оглушил бутылкой по голове незнакомого парня, который вдруг оказался за моей спиной, совершенно определенно намереваясь меня прикончить…
Я перевел дух и, включив фонарик в своем сотовом, наклонился к тому месту в траве, куда минуту назад рухнул парень-призрак. Трава была примята, на что я, кстати, обратил внимание полицейского, и тут же валялась разбитая, благоухающая джином бутыль.
— Видите?
Я осторожно поднял эту ценную улику и положил ее на столик, потом вновь наклонился над примятой травой. И тут на помощь мне пришла все та же волшебница-луна: в ее свете тускло сверкнула тонкая нить. Я, затаив дыхание, уцепил пальчиками и осторожно поднял ее; развернувшись к побледневшему полицейскому, я протянул убийственную улику ему: