Вечность мига. Роман двухсот авторов
Шрифт:
– Грустная притча, – пересела она к нему на колени. – От частого повторения слова затираются. – И тут же капризно надула губки: – Глупый, зачем ты это рассказал, больше не буду говорить, что люблю тебя!
Игра
Она может называться «Политика», и, учитывая усиливающееся вторжение виртуальной реальности в повседневность, мы уже в ближайшем будущем можем стать её участниками. Суть её сводится к следующему. У игрока, а их число ограничивает лишь количество стран на земле, находятся в распоряжении все ресурсы государства, он наделён всеми полномочиями лидера – президента, премьер-министра или монарха. Как и география страны, её парламент, вооружённые силы и финансы – всё максимально приближено
«Политика» – это ролевая онлайн-игра, обучающая, с обратной связью, которая осуществит наконец извечное желание побыть на вершине власти. Она настолько правдоподобна, насколько подлинны компьютерные объекты, послушные воле сидящего за клавиатурой. Аналогию с реальностью подчёркивает и то, что для настоящих политиков мы являемся такими же виртуальными персонажами – массой без мыслей, чувств и души. Иначе чем объяснить, что они с такой лёгкостью и бесцеремонностью распоряжаются нашими судьбами?
Прогрессия покойников
Некто, поругавшись с женой, топил горе в вине, соображая на троих. Но самогон оказался палёным, компания – сомнительной, а квартира, где пили, – с железной дверью и глухим окном. Непогашенная сигарета довершила дело: все трое, уснув, задохнулись от дыма.
На поминках друзья покойного сидели всю ночь, опустошая водочные запасы, а под утро захотели добавить. Набились в авто, которое помчалось с большой скоростью в магазин, но на повороте врезалось в дерево.
Так ещё шестеро отправились к праотцам.
Вскладчину дешевле – и родственники погибших устроили коллективные похороны. За длинным столом собралось больше сотни, в шесть стаканов под срезкой чёрного хлеба налили водку. Но она оказалась «левой», и двое тут же отравились. Стали выяснять, кто принёс. В результате вспыхнула драка – бутылки против табуреток, вилки против ножей. Вызвали милицию, но столкновение с ней переросло в массовые беспорядки с десятками жертв.
Через неделю, когда стянули войска, винные погреба в городе оказались опустошёнными, а кладбище, наоборот, переполненным, так что пришлось открывать новое.
Психология цифр
В отличие от нашей математики, устанавливающей законы сразу для всех чисел, благдвильбрижцы придумали математику для каждого числа в отдельности, точно боясь их обидеть. Поэтому числа у них существуют обособленно, замыкаясь в своих непересекающихся мирах-скорлупках, точно в сотах, властвуют там, не подозревая о наличии друг друга, не подчиняясь общим правилам. Мне кажется, благдвильбрижцы поклоняются числам, как богам. Отведя каждому свою судьбу, мифологию, поселив в отдельные кумирни, они сделали из их ряда языческий пантеон.
В Шумриназе, стране, граничащей с Благдвильбриггом, построили математику, в которой результат операций над одними и теми же числами зависит от того, кто их производит. Одни и те же действия приведут дворянина – к одному, простолюдина – к другому, а купца – к третьему. По моему мнению, так закрепляется сословное неравенство. Впрочем, результат зависит и от личных качеств считающего, от того, левша он или правша, женат или холост, и даже от времени суток, когда производятся вычисления, от того, идёт ли дождь или светит солнце. Таким образом, общий счёт у шумриназцев невозможен, и возникающая путаница приводит к бесконечным спорам, чья математика лучше. В пользу своей индивидуальной арифметики они приводили тот довод, что раз голова у каждого своя, то и заключённая в ней Вселенная должна иметь свою алгебру и геометрию, которые бы её отражали. «Арифметика, как религия, у каждого своя», – утверждают они. Когда, доказывая обратное, я привёл в пример нашу математику, удобства которой несомненны, потому что дважды два в ней всегда четыре, а трижды три при любой погоде девять, они были крайне удивлены. Она показалась им настолько скучной, что грозила свести с ума.
Четвёртая власть
В лесной глуши жили два певца. Когда они выводили трели, то птицы с позором смолкали, а весенние ручьи переставали журчать. Опережая эхо, их бас поочерёдно оглашал лесные окраины, и боги толкались тогда на галёрке, чтобы его услышать. И вот однажды в лесу заблудился столичный репортёр, рыщущий сенсации, точно свинья жёлуди. Тропинка привела его к хижине одного из певцов, и он, недолго думая, толкнул дверь.
Фамилия хозяина оказалась Шаляпин.
Имени другого певца так никто и не узнал.
Сказано – сделано
Когда цыганский барон узнал, что его дочь влюблена в простого пастуха, то поклялся перед всем табором отдать её за первого встречного. Вскоре к нему привели какого-то проезжего.
– Возьмёшь мою дочь?
– А она меня не опозорит? – спросил он, сомневаясь в её невинности. – Будет ли утром кровь?
Барон посмотрел на дочь. Густо покраснев, она кивнула.
И наутро свадебный шатёр был действительно в крови – зарезав ночью жениха, цыганка сбежала с пастухом.
«Умом Россию не понять…»
Жил в русской глубинке Иван. И была у него мечта – в Москву съездить. Россия большая, один билет чего стоит, и копил Иван деньги всю жизнь. Наконец сел в поезд, и прямо с вокзала – на Останкинскую башню. Столица как на ладони, аж голова кружится! Посмотрел Иван на Москву сверху вниз, посмотрел на белокаменную и – плюнул:
«Да пропади она пропадом, Москва-то!»
Изощрённые козни
Господин Чан Чунь, чиновник из Хэси, отличался скупостью и злобой. Нелюдимый, он скопил огромные богатства. Детей у него не было – его жёны умирали от тоски, не успев родить, а из родственников была только бедная чета в далёкой провинции. И вот до четы доходят вести о смерти Чан Чуня, завещавшего им своё поместье. Они очень обрадовались, надеясь, что теперь выберутся наконец из постоянной нужды, запрягли повозку со скудным скарбом и отправились в Хэси. Прибыв на место, они застали в доме престарелого слугу, остальная прислуга, по его словам, была распущена перед кончиной Чан Чунем. Слуга вручил им завещание. «Вы вступаете во владения моим имуществом на вторую луну после прибытия, – гласили иероглифы на шёлке. – Вы вольны распоряжаться им по своему усмотрению, но, что бы ни случилось, не имеете права прогонять старого слугу. Знайте, что скоро произойдут события, в которых он окажет вам важную услугу». Шли годы, которые супруги проводили в постоянном ожидании, гадая, какие события должны разыграться. Они думали, что найдут зарытый Чан Чунем клад или император подтвердит их высокий титул, унаследованный от умершего чиновника. Гремел ли гром, проезжал ли мимо всадник, просивший постоя, выдавался ли неурожай или крестьяне видели в небе крылатого дракона – они всё связывали с грядущими событиями, о которых предупреждало завещание. Другой тяжкой обузой стал слуга, который отравлял им дни. Казалось, он перенял нрав своего бывшего хозяина, делая жизнь невыносимой. Первой, не выдержав, заболела жена, за ней слёг муж. Мрачный слуга приносил им по утрам горшочки с рисом, но они уже и есть не могли, увядая на глазах. Слуга был бесстрастен, и только иногда в его глазах вспыхивали злые искорки. Однажды муж решился спросить, не знает ли слуга что-нибудь о предстоящих событиях.