Вечность пополам
Шрифт:
Ярек Грушевский способен был накатать за один присест целую главу романа, а для того, чтобы выдать монолог минут на десять, ему и присаживаться не надо было. Домработница по опыту знала, что перебить пана Ярослава невозможно – это не удалось даже язвительной ведущей популярного телевизионного шоу. Оставалось лишь надеяться, что он предоставит обвиняемой традиционное последнее слово.
Прислуга терпеливо ждала, хозяин вдохновенно ругался.
Этим утром Ярослав Грушевский обнаружил пропажу одной папки с грифом «Личное». Всё личное у популярного автора рано или поздно становилось достоянием общественности,
Здравая мысль о том, что интимная переписка, попади она в желтую прессу, скомпрометирует и его, и даму, пана Ярослава, разумеется, посетила, но была отодвинута в сторону. Сам Грушевский, будучи мужчиной дважды разведенным, никакой огласки не боялся, даже наоборот, полагал, что упрочить имидж ловеласа ему не помешает – это положительно скажется на росте продаж его сочинений. А заботиться о репутации дамы он и вовсе не собирался.
Дама имела дерзость обидеть пана Ярека и как мужчину, и как писателя, выстроив концовку их бурного романа по-своему, без учета мнения и желаний партнера, и теперь пан Грушевский полагал возможным и даже необходимым посильно ей отомстить.
Именно поэтому, до хрипоты прооравшись на кроткую домработницу, а затем в паре с ней безрезультатно перерыв все полки и ящики, Ярослав Грушевский даже не подумал уведомить о пропаже подборки эпистолярной лирики свою бывшую подругу по переписке.
Глава 2
Верить в Бога меня не научили. А веру в иные руководящие силы я утратила примерно тогда же, когда и девственность – лет в девятнадцать. Впрочем, это не было взаимосвязано, так как невинности я лишилась отнюдь не во славу КПСС, а потому, что того требовал социальный статус: вышла замуж – будь любезна!
Быть любезной получалось не очень.
Какой-то особой прелести в межполовом общении с мужем я по неопытности не находила, а поискать этих самых особых прелестей на стороне мешали мамино воспитание и мои собственные принципы – их я по прошествии десяти лет самокритично переименовала в комплексы.
Однако воображение у меня богатое, так что я всегда подозревала, что весьма большой и важный кусок жизни проходит мимо меня – и едва не подавилась этим вожделенным куском, когда дорвалась до него после развода. Его я по сей день считаю одним из самых правильных поступков в своей жизни, за что не устаю благодарить Бога, в которого вообще-то не верю.
Я верю в то, что в жизни не бывает случайностей.
Мироздание складывается по сложному, но четко выверенному архитектурному проекту.
Все дела под интригующим грифом «Вдруг…» рано или поздно оказываются звеньями одной цепи, и лично меня эта цепь нисколько не тяготит. Я вполне согласна с коллегой Булгаковым: «Всё, что с нами происходит, делается правильно и всегда только к лучшему»!
– Да, но трудно поверить, что обязательными и правильными были те твои две пятилетки без результативного секса! – уел меня Санчо, оборвав на середине мой эмоциональный монолог.
Я подавилась недосказанным и припала к соломинке, торопясь притвориться, будто поперхнулась коктейлем.
Мохито был отличный – холодный, в меру сладкий и с таким сочным вкусом, что не было сомнений: мята перекочевала в мой стакан прямиком с грядки. Определенно, решение пропустить по стаканчику в баре было правильным.
– И тоже не случайным! – поддакнул Санчо, смакуя тугую вишенку из своего ядово-розового пойла.
Мы закатились в бар, чтобы небольшим приятным возлиянием отметить начало небольшого приятного романа. Я, правда, про себя подумала, что ограничивать размеры ожидаемого приятного заранее, пожалуй, не стоит, ибо мироздание может принять мою скромность за заказ и выстроиться менее монументально, чем могло бы.
– Ну, как сложится, так сложится! – без особой надежды заметил Санчо, не склонный поощрять мои аппетиты.
Нигерийские пустыни (или что там у них?) не казались ему благодатной почвой для роста и развития качественного романа. И виноват был в этом не столько покойный Корней Иванович Чуковский, скомпрометировавший Африку в целом стихотворными ужастиками про крокодила и Бармалея, сколько живой и здравствующий Посол Республики Нигерия в Российской Федерации.
Этого достойного господина мы с Санчо совсем недавно созерцали на пресс-конференции в администрации края, и мой зоркий помощник разглядел, что у полномочного представителя Нигерии под брюками вовсе нет носков! Естественный черный цвет нижних конечностей босоногого посла неплохо маскировал этот прискорбный факт, однако у Санчо сложилось самое нелестное мнение об экономическом положении страны, не способной полноценно экипировать своего полномочного представителя.
Остаток пресс-конференции мой помощник терзался нездоровым любопытством, гадая, чего еще нет у посла под брюками? Случай узнать это Санчо не представился, однако, если бы теперь я доверила собирать свой чемодан помощнику, то наверняка полетела бы к новому знакомому в Абуджу с грузом гуманитарной помощи из продуктов питания и изделий чулочно-бельевой группы.
Впрочем, я еще не сообщила Санчо, что уже всерьез подумываю о небольшом секс-туре в знойную Африку. Мои помощник – неисправимый романтик, а я с годами воспитала в себе здоровый цинизм, и Санчо это нередко шокирует.
Нет, в душе-то я тоже нежная, милая, ранимая и кроткая – как тот экзотический фрукт, который тает во рту, предварительно исколов неосторожному лакомке все руки. Просто я давно усвоила: самый короткий путь из пункта А в пункт Б – это прямая. Так зачем же петлять, запутывая партнера и в процессе плетения словесных кружев забывая о своей собственной цели? «Вы привлекательны, я – чертовски привлекателен, так чего же время зря терять? Приходите ночью на сеновал!» – резонно говаривал обаятельный персонаж Андрея Миронова в «Обыкновенном чуде».
Этот парень Калюка Малика, настоящее имя которого наверняка на сто процентов славянское, без предисловий и церемоний сообщил мне, что я интересую его исключительно как женщина. А я, хоть и не могу считать себя звездой, уже достигла того положения и уровня известности, когда подобное чистосердечное признание радует, как глоток чистой холодной воды в жаркий полдень. Однажды я уже испытала глубокое разочарование, неправильно расценив намерения юноши, который порывисто бросился ко мне на улице – как оказалось, за автографом.