Вечность спустя

Манило Лина

Но что-то держало рядом. Возможно, выпитый алкоголь, возможно, спортивный интерес, но растопить этот лёд хотелось до головокружения. Никогда он не сталкивался с таким равнодушием к своей персоне. Казалось, вот сейчас она пошлёт его, если не перестанет донимать, и гордо вскинув подбородок, уйдёт.

Но Андрей не был бы собой, если бы избегал крутых поворотов и не стремился взять опасные вершины. Умей он пасовать перед трудностями, так и остался бы мальчиком из провинции, в обозримом будущем которого лишь бесконечные запои и нищенская зарплата.

Больше всего на свете Андрей боялся стать таким, как его отец — горьким пьяницей, умершим слишком

рано, чтобы хотя бы попытаться порадоваться успехам сына. Всю жизнь Андрей старался доказать самому себе, что лучше и чище, а потому и достоин большего. С годами он понял, что страх — весьма неплохой катализатор, запускающий в людях самые глубинные процессы и толкающий на невероятные поступки. Добился бы он всего того, что имел без извечного страха рухнуть на дно? Вряд ли.

— Извините, я пойду, — тем временем проронила девушка, скупо улыбнулась, пресекая любые возражения, и ушла.

Андрей провожал её взглядом, отмечая заманчивые изгибы и гордую осанку, и это заводило его лучше, чем вся доступная взгляду красота девушек у бассейна, их откровенность и показная сексуальность.

И Андрей ходил за ней весь вечер, даже не зная её имени, кружил около. постоянно возникал рядом, потому что почти одурел от её недоступности. Точно дикий зверь, почуял добычу, которую не желал выпускать.

Ночь спустилась на землю, — душная, липкая, пронзаемая насквозь треском цикад — и полилась из задекорированных искусственным камнем колонок музыка. Её звуки — томные, соблазнительные и соблазняющие — будоражили, будили самые потаённые желания.

— Потанцуем? — спросил Андрей, но выбора не оставил. Просто потянул хрупкое тело на себя, мягко, но настойчиво.

И она сдалась, прижалась к нему, и их тела так идеально совпали, а тонкие слои одежды между ними придавали моменту почти болезненную остроту. В затуманенном алкоголем и желанием мозге промелькнула мысль, что когда-то это уже случалось, и в сердце что-то предательски ёкнуло, но смутные образы снова утонули в сегодняшнем моменте истинного блаженства. Они танцевали долго, потеряв счёт времени, целуясь бешено и неистово, точно подростки. Андрей чувствовал, что пьянеет — от выпитого во время "охоты" алкоголя или от неё, но голова кружилась, а мир вокруг дробился и множился на сотни осколков, и каждый из них вглядывался в Андрея зелёными глазами.

А потом они, целуясь, ввалились в комнату, попутно срывая вещи, выкидывали их, не глядя. Андрей, казалось, давно так никого не желал — до головокружения и дрожи под коленями. Измученный этой сладкой пыткой член рвался на свободу, и освобожденный от тесного плена нижнего белья, буквально требовал к себе внимания.

И девушка поняла всё без слов: обхватила рукой толстое основание, провела тонкими пальцами снизу вверх, а Андрей шумно втягивал воздух через ноздри, когда она дотронулась до покрытой первой влагой головки. Улыбнулась, будто выиграла сражение — победоносно, искушающе — и обняла за шею, впиваясь губами, приникая всем телом. Закинула ногу на талию Андрея, а он подхватил под ягодицы и сжал жадно, до боли и лёгкого женского вскрика.

Поцелуи с каждой секундой становились всё яростнее, неистовее, и вот уже прижал обнаженное дрожащее от вожделения тело к шероховатой стене, обхватил широкой ладонью за шею и стал покрывать поцелуями плечи, слегка прикусывая, от чего она выгибалась, задыхаясь от желания. Казалось, напряжение достигло своего апогея, когда сжал руками полную грудь, а девушка почти закричала от наслаждения, что дарили его прикосновения. Андрей поиграл с

тугими горошинами сосков, оттягивал и поглаживал, не в силах насытиться невыразимой сладостью этого момента. Член снова болезненно дёрнулся, и, не желая больше сдерживаться, Андрей вошёл в упоительный влажный жар меж идеальных складок. И захотелось кричать, когда девушка подалась к нему ловя бешеный ритм, неистовая в своей страсти, пьянящей и сводящей с ума.

Уперевшись ладонью в стену, второй притягивал к себе, обхватив широкой ладонью тонкую шею, а девушка выкрикивала его имя, сжимая мышцы вокруг члена, улетая на волнах оргазма.

Она выкрикивала его имя, а Андрею на самом пике чистого наслаждения показалось, что так уже было когда-то и так должно быть всегда.

4 Глава

Вода, почти ледяная, окончательно привела в чувства и отрезвила голову. кожу покалывало, и от этого Андрей испытал такое удовольствие, словно заново родился. Алкоголь окончательно выветрился из организма, оставив после себя лишь кислый привкус во рту. Почистить бы зубы, но нераспечатанных щёток нигде не обнаружил, а брать чужую — брезгливо. Пришлось воспользоваться ополаскивателем с совершенно мерзким вкусом и слишком насыщенным ароматом, зато стоящим наверняка огромную кучу денег. Андрей усмехнулся, вспомнив, что Игорь всегда любил пускать пыль в глаза, окружая себя всем самым дорогим и шикарным, словно он не обычный парень из панельной многоэтажки, а наследный принц нефтяной империи. Даже в долги готов был влезть, лишь бы золотая пыль на брендовой обуви бликовала, не понимая, что окружающим на тебя по большей части наплевать. Завидовать могут начать, не больше.

Наверное, именно так и выглядят комплексы, когда почти стыдно за не слишком благородное происхождение, а всем этим внешним. наносным, пытаешься выглядеть в чужих глазах лучше, чем ты есть на самом деле. Андрей не понимал этой тяги к роскоши, но, впрочем, сильно забивать голову лишней информацией не стал, и так есть о чём думать.

Закончив приводить себя в порядок. Андрей последний раз окинул себя взглядом в огромном зеркале в золочёной слишком вычурной раме, удовлетворённо улыбнулся своему отражению, ощущая приток шальной энергии. Всё-таки этот парень по ту сторону яви нравился ему — красив, хорошо сложен, да и богат. Что ещё нужно? Отвернувшись, повязал вокруг бёдер белоснежное полотенце. пахнущее морским бризом, и распахнул дверь ванной комнаты.

В спальне пахло кофе, а Яна сидела на краешке кровати, рассматривая содержимое своей чашки. Красивая всё-таки, необычная, с каким-то сломом внутри — Андрей чувствовал это. И снова захотелось повторить то, что произошло в этой спальне буквально несколько часов назад, и о чём так отчётливо вспомнил, но она сидела, затянутая в своё тёмно-синее платье с глухим воротом, точно в панцирь и делала вид, что нет его, Андрея, рядом. “Крепкий орешек", — подумалось, и от этого стало лишь интереснее. Азартнее.

Не мог понять, какие чувства будила в нём эта девушка. Будоражила, пронимала до самого нутра, наизнанку выворачивала, и природу этой внезапной страсти никак не мог разгадать, но рядом с ней сам себя не узнавал, и это почти пугало. Столько лет ведь учился контролировать себя, после того, как однажды пришлось вырвать из сердца ту, которую смог, полюбить, которая поняла его.

Это было так давно, что почти уже и неправда, и Андрей слегка тряхнул головой. чтобы отогнать непрошеные воспоминания, которым уже давно нет места в его жизни.