Вечной жизни не хватит
Шрифт:
– Блузки? – переспросила Наместникова, а тип заявил:
– И блузки, и этой матрены. Она ведь настоящая бестолочь, я давно собирался ее уволить…
Он собрался уволить несчастную тезку! И все только потому, что она, хозяйка, решила сделать ей неуклюжий комплимент!
– Никого увольнять не надо! – заявила Елена, понимая, что делать комплименты тоже надо уметь. – Елена одета со вкусом! Блузка просто великолепная!
Тип остолбенел, его глазки сузились, а потом он выдал:
– Конечно же, Елена Григорьевна! Вы, как всегда, правы! Все наши девушки будут носить именно такие!
Елена
– Этого тоже не требуется! – отчеканила Наместникова, понимая, что ее попытка перекинуться парой слов со служащими собственного холдинга пошла прахом. Значит, так тому и быть!
– Я хочу, чтобы вы повысили Елене зарплату! – продолжила она. – Она – отличный работник! И не смейте увольнять ее, иначе сами потеряете место!
Настала очередь типа бледнеть и таращить глаза. Сама же тезка, не осознавая, что случилось, смотрела на Наместникову.
Елена развернулась и зашагала к лифту. Она заметила, что неподалеку уже образовалась небольшая толпа зевак. Люди перешептывались и качали головами, явно стараясь узнать, что же случилось.
Наместникова, которую с обеих сторон прикрыли телохранители, подошла к лифту с золочеными дверями. Прочими, с дверями стальными, пользовались простые смертные. Это же был лифт, который возносил ее в святая святых – на последний этаж, в ее кабинет.
Елена поморщилась – к чему эти дюжие ребята в черных костюмах, под которыми бугрились мышцы и кобура? Однако на этом настаивал глава отдела безопасности Виктор Павлович Еременко. Хорошо, что охраны хоть у нее в особняке не было – Елене удалось настоять на том, чтобы в поместье ей не докучали телохранители. Однако ей было прекрасно известно, что среди прислуги имелось несколько неприметных типов, которые отвечали за ее безопасность.
Двери лифта распахнулись, телохранители вслед за ней не вошли. Хоть в лифте она могла побыть одна! Двери захлопнулись, и лифт взмыл вверх.
Сороками секундами позже – лифт был скоростной – золотистые двери на последнем этаже небоскреба раскрылись, и Елена Наместникова шагнула в коридор. Сотрудники, попавшиеся ей на пути, вежливо здоровались и тотчас отводили глаза. Никто не поздравил ее с днем рождения – таков был непререкаемый закон, введенный самой Еленой.
Помнится, когда через пару месяцев после открытия небоскреба она в последний день лета пришла на работу, то в ужасе увидела свой кабинет, украшенный цветами и воздушными шарами, а на столе для совещаний возвышался огромный торт. У нее тогда даже случилась истерика, она заперлась в одном из помещений, приказав тотчас вызвать уборщиц и проследить, чтобы из ее кабинета убрали всю эту ерунду.
День рождения… Гирлянды… Конфетти… Она терпеть не могла этого. После этого она отдала референту приказание больше никогда не устраивать ничего подобного, а затем как ни в чем не бывало занялась делами.
Елена не сомневалась, что этот случай окончательно укрепил за ней репутацию «синего чулка» и особы, напрочь лишенной чувства юмора. Поэтому никто в день рождения ее не поздравлял, никто не преподносил ей подарки и вообще все делали вид, что этот день ничем не отличается от других.
Если бы они знали, почему она не выносила всего этого праздничного антуража… Но если бы они знали, то были бы и в курсе того, что произошло тогда, в прошлом… В Венеции, на сороковой день рождения Кирилла…
Наместникова оказалась около просторного помещения, в котором стояли два стола – там располагались ее референт и секретарша. Словно солдаты при появлении генерала, они замерли при виде нее.
– Доброе утро! – произнесла Елена громко.
– Сводки банковских курсов у вас на столе! – заявила секретарша. А референт быстро добавил:
– И отчет, который вы вчера просили подготовить, там же!
Они обменялись взглядами – Елена была в курсе, что они терпеть друг друга не могли, ведя настоящую войну. Елене это было только на руку: если сотрудник знает, что противник, сидящий за столом напротив, ведет за ним самое пристальное наблюдение, то он будет стараться не допустить ни единой ошибки. А ей требовались именно такие люди.
Елена поблагодарила – она никогда не забывала сказать короткое словечко «Спасибо!», заставлявшее ее сотрудников млеть и краснеть – и прошла в свой кабинет. Он занимал почти половину этажа.
Елена миновала абстракционистскую композицию из металла, стоившую бешеных денег, подошла к письменному столу и повернулась к панорамному окну. Перед ней расстилался пейзаж, от которого дух захватывало. Она находилась в самом центре власти, на вершине бизнес-Олимпа. И все же, и все же…
Отчего-то на душе у нее было неспокойно. Елена посмотрела на часы – когда же наконец придет прогноз от «Великого Оракула»? Она отчасти была зависима от того, что значилось в его посланиях. Хорошо, что об этом никто не знал – никто, кроме Стасика.
Елена пролистала сводку биржевых курсов, раскрыла подготовленный референтом отчет и бросила взгляд на последнюю страницу, содержавшую осторожные выводы. Что же, так и есть. Речь шла о продаже фирм, проводивших исследования в области генетики.
Вспыхнула лампочка, и Елена нажала кнопку внутренней связи. Раздался голос секретарши:
– Елена Григорьевна, к сожалению, первую встречу придется отменить. Нам только что позвонили – у Юрия Петровича ночью случился обширный инфаркт, он в реанимации…
Юрий Петрович Докучевский, тот самый, кто бы мог дать ей дельный совет по поводу продажи фирм, находился в больнице! Человек, которому она была обязана очень многим, в том числе и своей жизнью!
Елена узнала, что положение далеко не самое блестящее, велела держать ее в курсе дела, дала поручение связаться с лечащим врачом, узнать подробности и послать Юрию Петровичу корзину цветов.
Завершив разговор, Елена опустилась в кресло и забарабанила пальцами по поверхности стола. Что же, такое тоже бывает. Бедный Докучевский! Однако ей все равно придется принять решение, потому что немцы желали получить окончательный ответ до конца текущей рабочей недели, а ведь была уже пятница!