Вечные будни
Шрифт:
Отто сидит у томатной теплицы на опрокинутом ящике из-под лука и водит пальцами босой ноги по тонкому, сухому песку. Не слышно больше граммофона на террасе хозяйской дачи. Его сменил неясный шум общего разговора, перемежаемый звонкими смешками
Отто вздыхает и принимается бесцельно разглядывать свои ладони. На них сплошные гладкие мозоли, твердые и блестящие, как медь. Он не щадил их на работе, досталось-таки им — тридцать лет на братьев Сувио и неполных три года на свой счет. Перебирая в памяти прошлое, Отто видит его, словно в густой туманной дымке. Очень мало проглядывается во мгле светлых пятнышек — очень мало было праздников и радостных событий.
Он закрывает глаза, и приятный вечерний покой тихо вливается в душу, оттесняя прочь туманную мглу вечных будней. И этой беззвучной симфонией бессознательно дирижирует большой палец ноги, ритмично выводящий замысловатые фигуры на остывающем песке. Недавняя семейная ссора постепенно перестала волновать Отто, накал в душе разрядился. Он больше не винит Элму. Сам он во всем виноват. Кто ему велел выпивать со стариком Сайнио?
Отто раскрывает глаза и осматривается. Молодой парень, рабочий с огорода, собрался к ночи гулять и тихонько обходит стороной дремлющего возле теплицы старика. Лицо у парня красное от загара. Он надел свой выходной костюм, настолько еще новый, что на брюках сохранилась заглаженная складка. Парню недосуг останавливаться, чтобы поговорить со старым человеком. Да, видимо, и охоты нет. Он лишь машет рукой беззаботно и кричит, убегая:
— Что же ты, Отто, дремлешь тут? Баня вот уже час, как освободилась. Ступай париться!
Отто бормочет что-то в ответ, неохотно, словно по обязанности. Затем встает, потирает задеревеневшие ноги и не спеша идет к себе домой. И там уже развеялась давешняя грозовая атмосфера. Однако ни муж, ни жена ничего не говорят друг другу. Оба страдают теперь одной болезнью — недостатком инициативы. Это избавляет их от неприятных объяснений. Наконец жена ставит на стол кофейные чашки и тихо говорит:
— Наверно, немного остыл. Но мы лучше сварим потом свежего, после бани.
Муж отхлебывает горький, с цикорием, напиток и украдкой бросает взгляд на жену. Веки у нее слегка припухли, как обычно у женщин после слез. Но в лице есть что-то светлое, доброе и привлекательное — такое, что не исчезает с годами.
Муж допивает свою чашку потом подходит к жене, ласково похлопывает ее по плечу и говорит:
— Ну, что же, старушка, пойдем-ка мы с тобой в баню.