Вечные каникулы
Шрифт:
— Мы даже можем напасть, — сказал Вольф-Барри. — Устроить бой этим пидорам из Хилденборо. Мак всё сделает, как надо, он позаботиться, чтобы мы сделали всё, чтобы защититься.
В его голове Мак уже заменил Бейтса. Я задумался, сколько ещё человек думало точно так же. Ещё я задумался, сколько потребуется времени, чтобы Мак захватил власть официально. И что это будет означать для бедного мистера Бейтса?
Когда автобусы были загружены, Пейтел открыл водительскую дверь, он весь сиял от восторга.
— Вам надо на это взглянуть, — произнёс он. —
Строго говоря, это было последнее, на что я бы хотел взглянуть, но почему-то я решил посмотреть. Снайпера захватил я, поэтому, в какой-то степени, то, что с ним произойдёт, лежало и на моей совести. Я выкарабкался из автобуса и доковылял до сейфовой двери.
Мак усадил двоих оставшихся бойцов теробороны друг напротив друга и ходил вокруг них кругами.
— … получили то, за чем пришли, — говорил он. — Однако нужно убедиться, что мы ничего не упустили, а полезнее оружия может быть только разведка, так?
На лицах мужчин не дрогнул ни один мускул, они стали жёсткими от страха и решимости.
— Поэтому мне нужно знать, пардон, нам нужно знать, — он указал в сторону Бейтса, который сидел на ступеньках, удовлетворившись ролью наблюдателя, — что такое операция «Родина» и что это означает для моего милого маленького отряда. Так, кто скажет? Дейв? Дерек?
Значит, снайпера зовут Дерек. Я даже пожалел, что узнал об этом.
Никто не произнёс ни слова.
Мак принялся вертеть охотничий нож в правой ладони.
— Если никто не скажет, я собираюсь устроить небольшую резьбу. Должен признать, я с нетерпением этого жду, поэтому, надеюсь, вы ещё немного поупираетесь. Давненько я уже не устраивал резьбу по какому-нибудь пидору.
— Пошёл на хуй, — прошептал Дейв.
— О, славно, значит, резьба, — произнёс Мак с самой злорадной ухмылкой, что я когда-либо видел. Он поднял нож и подошёл к пленному.
— Ладно, ладно, — сказал Дерек. — Оставь его в покое. В этом нет необходимости.
Мак остановился и повернулся к Дереку.
— Сам сказал, — ответил он. Какое-то время он стоял, размышляя, затем решил дать Дереку шанс. — Давай, жги.
Однако Дерек уже сложил своё впечатление об этом человеке, он склонил голову набок, разглядывая своего палача. Я заметил, как из его глаз исчезла всяческая надежда, а её место заняло смирение и осознание поражения. Он осознал то, что я понял уже давно — Мак никогда не выпустит его живым, что бы он ему ни рассказал. Он посмотрел в лицо человеку, который станет его убийцей и нашёл в себе решимость, которую не смогли сломить никакие угрозы.
— Операция «Родина», — заговорил он — это твоя смерть, малыш. Для тебя она станет большой лохматой бойней, блядь. Она придёт за тобой, и ты даже не поймешь этого, пока не повиснешь в петле, дергая ножками и обсираясь под себя, когда твои глаза будут лезть из орбит, а язык станет чёрным, и ты осознаешь, что всё, чем ты был — это печальным напуганным ребенком, ищущим мамочку. Операция «Родина» — это наше правосудие, наше оправдание и наша месть. И
Мак стоял и смотрел на Дерека с выражением некоторого удивления.
— Что ж, — произнёс он. — Попытаться стоило.
Затем он достал пистолет и прострелил обоим мужчинам головы.
— Короч', возвращаемся в Замок с барахлом, — сказал он и поднялся по лестнице мимо нас, насвистывая, и оставив за собой трупы троих солдат, которые так никогда и не узнают, чем всё закончилось.
Глава пятая
По пути домой никто особо не разговаривал, все пытались переварить произошедшее. Вскоре я узнал, что урок, который остальные извлекли из того дня, был столь же прост, сколь и глуп: Мак — командир, он суров и холоден, и если держаться его, всё будет хорошо. В тот день Грин, Зейн, Вольф-Барри, Пейтел и Спейт стали, в той или иной степени, преданными последователями Мака, его основой, и самой большой проблемой для всех прочих.
Какой урок извлёк Бейтс, я так никогда и не узнаю, но на обратном пути в школу это был не тот человек, что отправлялся с нами утром. Раньше он выглядел сломленным, теперь же он превратился в тень.
Когда мы вернулись в школу, нас с Грином отвели в лазарет, где Матрона нас вытерла, зашила и перевязала. Грину она разрешила уйти, у него была только мышечная рана, но моё ранение оказалось достаточно серьёзным, чтобы уложить меня в койку. Матрона предупредила, что в процессе заживления болеть будет ещё сильнее, и если я хочу полностью восстановиться, я должен любой ценой не пытаться расчёсывать шов. Мне был предписан недельный постельный режим и ещё две недели на инвалидном кресле потом.
На второй день моего пребывания в лазарете меня посетил Мак.
— Хотел винограда тебе купить, но его весь распродали. — Он рассмеялся собственной шутке, а я выдавил ухмылку.
Он придвинул стул к моей койке.
— Послушай, Ли, всё, что ты там сделал — рисковал жизнью, получил ранение, спасал Грина, захватил того сраного снайпера — это всё по-жесткачу, конечно. Полагаю, ты здесь — самый суровый человек. После меня, конечно. И ты реально умеешь стрелять.
«Льстишь теперь?».
— Остальные парни верны мне, и всё такое, но они ни разу не Эйнштейны. Если я собираюсь всем тут управлять… — вот так запросто он признал, что намерен подвинуть Бейтса. — …значит, мне нужен лейтенант, заместитель, кто-то, кому я смогу доверить свой тыл, когда дела пойдут скверно. Кто-то инициативный. И я решил, что это ты, браток.
«Твою же мать. Ладно, осторожней, обдумай всё. Мак не глуп. Он знает, как держать врагов ближе к себе, так что, возможно, он осознаёт меня, как угрозу и просто хочет за мной приглядывать. В то же время, мне тоже нужно за ним приглядывать, именно потому, что я и есть угроза. Опять же, если я его доверенная правая рука, будет проще хранить от него тайны, свергнуть его и угомонить. Проще и намного опаснее».