Вечные паруса
Шрифт:
– В таком случае, идеальными пента-приемниками были бы дети - их психика ограждена меньше всего.
– Вероятно, да. Но, сами понимаете, опытов с детьми мы не имеем права ставить, пока не убедимся в полной безопасности... А вот это как раз и неясно... Мы сейчас лента-передачей пользуемся очень осторожно. Во время одного из сеансов Нина потеряла сознание.
– Причина?
– Видимо, очень сильный пента-сигнал Уисса. Я так думаю. У нее было нечто вроде галлюцинаций: ее психический строй был подавлен психическим строем дельфина, она, проще говоря, почувствовала себя дельфинкой, оставаясь женщиной, понимаете? Видимо, дельфины воспринимают и чувствуют
– Да, да, конечно. Сработали предохранители - выключилось сознание, свет померк...
– Вот именно. Мы, правда, сидели, мозговали - и Толя, и Нина, и я придумали вот эту штуку - маковый венок. Вроде индикатора напряжения. Если верить Бакстеру, он должен сработать раньше, чем уйдет сознание, и создать заградительное пента-поле. Но... мы предполагаем - природа располагает. Если бы не странно тревожное поведение Уисса, я ни за что не разрешил бы пента-сеанс. Впрочем, теперь остается только ждать.
Море стихло, даже зыбь улеглась. Только соседство близкого прибоя ощущалось теперь: "Дельфин" то парил над горизонтом, то спускался вниз, и тогда море впереди вставало вертикальной стеной.
Нина лежала в кресле не двигаясь. Медленно вращалась над ней металлическая орхидея, влажно и терпко пахло маками. Толя едва слышно насвистывал что-то, поглядывая на экраны, по которым бегали теперь только бледные точки. Пан, сцепив руки за спиной, молча ходил через всю лабораторию, от кресла к двери и обратно, и тоже поглядывал на погасший рубиновый овал.
А Карагодский, усевшись на треногий стул и привычно оперев подбородок о трость, думал. У него тоже был "пента-сеанс". Он говорил сам с собой. Он пытался вспомнить что-то важное и никак не мог. Вопреки желанию, перед ним проходили бесконечные коридоры, открывались двери с фамилиями на табличках, ложились под ноги ковровые дорожки, ведущие к столу президиума... Он позабыл, когда, на каком симпозиуме он сидел в зале, на обычном откидном стуле.
Президиумы, президиумы... Может быть, он и родился в президиуме? Кажется, он всю жизнь покровительствовал и препятствовал, разрешал и запрещал, проверял и указывал, и всю жизнь были с ним очки в черепаховой оправе, сквозь которые мир кажется мягким, округлым и спокойным. Но ведь это не так, не так! Когда-то и он... Но когда это было!? И было ли вообще, чтобы море, чтобы какой-то сумасшедший дельфин, чтобы аспирант Толя был с тобой на "ты", чтобы все вокруг было тревожной загадкой, требующей немедленного решения, чтобы вот так метаться из угла в угол из-за сумасбродной девчонки, рискующей в худшем случае обмороком, и, в конце концов, рисковать самому, как эта девчонка...
Что же ты ходишь, Пан? Что молчишь? Пятнадцать лет воевал я с тобой на журнальных страницах, на высоких трибунах. Пятнадцать лет обстреливал из тяжелой артиллерии самыми тяжелыми снарядами. Пятнадцать лет боролся с тобой, не брезгуя подножками и ударами ниже пояса. А ты уничтожил меня за сорок минут, и сам, кажется, не заметил этого. А может быть, и заметил, но не подаешь виду. Потому что победа надо мной для тебя - пустячок. Для тебя важнее твой дельфин, твоя Нина, твой Толя, твои экраны, твоя работа, и какое тебе дело, что академик Карагодский выбросил белый флаг?
Но если даже тебе не нужна победа надо мной. Пан, то кому она нужна вообще? Может, спрятать белый флаг, пока его никто не заметил, и
Как он мог это забыть? Его в университете звали "Веником", потому что вместо серебристой шевелюры на его голове тогда был веник стриженых волос. Он изобретал тогда какую-то универсальную вакцину, занимался гимнастикой йогов, курил "Шипку" и свергал авторитеты... Эх, Веник, Веник! Какой счастливый ты был тогда! Неужели ты ушел от меня навсегда, Веник? Помоги! Помоги не опустить флаг. Даже если этот флаг - белый...
– Стоп сеанс! Толя - усилитель! Быстро! Укол!
Алая корона на голове Нины опадала на глазах. Слабели, теряли упругость лепестки мака, съеживались, как под ледяным ветром. И бледность, заметная даже под загаром, заливала лицо Нины.
Толя защелкал тумблерами усилителя. Антенна остановилась. Пан, побледневший не меньше Нины, держал ее руку, считая пульс, а Толя принялся торопливо снимать присоски проводов. Подскочил лаборант с пневмошприцем.
Нина открыла глаза.
– Не надо укола, Иван Сергеевич. Все в порядке. Просто Уисс очень нервничал, и я устала. Я, кажется, все поняла. Сейчас расскажу по порядку. Пока выключайте аппаратуру. Уисс передавать сегодня не будет. Нам придется выключить аппаратуру надолго. Если не навсегда...
Голос Нины прервался глубоким судорожным всхлипом, как у человека после глубокого истерического припадка. Пан кивнул лаборанту, и тот, осторожно взяв руку Нины выше локтя, на мгновение прикоснулся к ней губчатым раструбом пневмошприца.
– Я же говорю - не надо.
– Ничего страшного, Нина, это обычный тоник. Помолчите минут пять. Придите в себя. Потом расскажете.
– Уисс...
– Помолчите. Уважьте старика.
Нина медленно сняла с головы увядшую корону и протянула Толе. Коротко вздохнула и снова откинулась на спинку кресла. Большая чайка сделала круг у самого бушприта "Дельфина". Нина следила из-под полуприкрытых век за полетом до тех пор, пока чайка не превратилась в точку на небе, и закрыла глаза.
– Иван Сергеевич!
Гоша ворвался в лабораторию, но заметив приложенный к губам палец Пана и лежащую в кресле Нину, повторил почти шепотом.
– Иван Сергеевич, неприятные новости... Вот только что получил радиограмму Службы Информации...
Пан развернул сложенную вдвое бумажку и начал читать - сначала бегло, потом все более и более внимательно:
– Катастрофа в Атлантике... Взрыв подводного нефтехранилища при заправке танкера "Литл Мери", США... 20 тысяч тонн нефти типа "Н" всплыло на поверхность... Ввиду неосторожности капитана... пожар на танкере... Команда вынуждена спасаться вплавь... Жертв нет, благодаря четкой работе воздушной спасательной службы. После эвакуации организован встречный огонь для уничтожения гигантского нефтяного пятна..." Что за нелепость! Раздувать пожар вместо того, чтобы его гасить! Стоп! Что такое?!
Пан поднес бумажку ближе к глазам, словно не веря себе:
– "В огне погибло большое стадо дельфинов... Спасенные моряки утверждают, что дельфины появились сразу после сигнала "SOS" и помогали людям во время всей спасательной операции. После эвакуации людей они пытались покинуть район бедствия, но преждевременно организованный воздушной пожарной службой США встречный огонь и подводные сети нефтеуловителей отрезали им выход в открытый океан..."
Профессор беспомощно опустил бумажку: