Вечные Пилигримы Вселенной. Сердце
Шрифт:
Только затем ли здесь я? Нет?
Тогда зачем?
Затем, что равновесие теряет Мир? Или затем, что через всё, что бы ни встало на моём пути, переступить я должен?
Да, это я приемлю. И самоуверенно иду.
От зала ожидания до самолёта президента десантники построены в шеренгу: все как один – три сотни двадцать восемь. Команды подают, вытягиваются по стойке смирно.
Честь отдают мне генералы, маршалы, контр-адмиралы. Оркестр играет гимн несуществующей страны.
Похоже, музыку здесь
Что это? Шутка? Психотронная атака? Но забавно. Значит, смысла уже не лишено.
Трап к самолёту подан. Восхожу.
Ступеньки безобразной инсталляции изношены, встречаются не часто и смазаны обильно солидолом. Иду… Иду и представляю «радость» тех, чей замысел спустить меня по лестнице не возымел конкретики по части сбыться.
В наспех обитом досками салон-сарае лайнера пока что ни души. Но это лишь один из множества его отсеков. Располагаюсь в кресле. Ах! – колченогом… Жду.
И вот – со скрежетом петель дверей «премиум-зала»… в потёмках вырисовывается престранный силуэт: фигура стюардессы. Ох! – Столетней!.. Стюардессы в Чёрном.
Прихрамывая, спотыкаясь и ворча, бранясь и чертыхаясь (практически на все лады) – она «загадочно»… (!) подмигивает мне… И, наконец… Ну! На-ко-нец… С тоской смертельной в гаснущих глазах, – в глазах потухших… берёт на себя хлопоты по подготовке моей к полёту.
Стол сервирует. Нет, но… Это же… Лом мочёный… Зельц скобяной… Отварные пассатижи.
Не знаю.
Меню. Там от руки. Ну… до чего коряво! – Мазут, Дуст, Хлорка, Сажа… Цианистый калий… Ну хорошо.
Что там ещё?
Ах! – артефакт прошлого века – комп допотопный. Для связи с «Центром» Сверхдержавы – с идеологической её «машиной».
А вот и Он – «Царь» без пяти минут – передо мною на экране.
Как радужно лицо его! И вдохновенно. А улыбка! – приветливее не бывает.
Он сожаленье выражает в связи с необходимостью лететь в салоне рядом, где средоточие средств по управлению державой. Любезно предлагает лекцию послушать по его Супер-материализму. И желает самого приятного пути.
И мы взлетаем!
Ещё с минуту на экране светится лицо Зандора.
С почтительным подобострастием нанизывает он одну улыбку на другую. И вместе с его чуткими словами «не скучайте» – обрывается внезапно связь.
А вместе с ней неумолимо гаснет свет и раздаётся рёв сирен… невыносимый жуткий скрежет во всех пяти углах моего «кабинета». Его вибрации трясут и резкие толчки в разные стороны – одну, другую, третью… Нет, но… такое, относительно приемлемое положение вещей длится не долго: начинается сильная качка, и невесть откуда «пространство» заполняет облако яростно жалящих и больно кусающих насекомых.
Вдобавок в мощных динамиках звучит задорный «Танец с саблями» Хачатуряна… вперемешку с фрагментами из лекций Зандора.
Читает автор.
Однако с этого момента за ходом дел в «Преисподней» – во вверенном мне феерическом «гламур-сарае» – я наблюдаю на почтенном расстоянии – в творческой зале Командора.
Так иногда я буду называть Зандора.
Вместе следим за тем, что происходит на экранах его пульта управления полётом: Зандор – сидя в рабочем кресле, я – приютившись под прозрачным потолком – среди узоров паутинок, сплетённых мной на «скору-руку», – мной, в качестве одной из моих ипостасей – крохотного паучка Шалабе, – Шалабе, толк знающего в тонкостях интриг возле-научных и возле-кормило-властных.
А на экране! – полчище крыс оккупируют все им доступные места моего «Уголка».
Свет то включается, то гаснет. Дымит, чадит, горит проводка. Тлеет… И улыбается Зандор.
Летим на максимальной скорости – сверхзвуковой. А это значит: сей фантастический полёт не может длиться вечно.
И половина его позади. Но… впереди иные сервисы и злачные услуги:
Гигантский спрут в «салон» вползает. Озабоченно в потёмках рыщет – норовит всё заключить в свои смертельные объятия.
Да. Скучать с Этим!
Рад, весел Командор – потуги не напрасны. И почему-то его вовсе не смущает факт, что неизменно избегаю его ясных глаз и объективов кинокамер.
Не успеваю «насладиться» зрелищем на мониторе, как трескаются, разбиваются и разлетаются все стёкла в иллюминаторах моей кабины. После чего… становится свершённым чудом сотворенье «Ада».
Да, чудом. И бесспорным фактом:
Все формы жизни здесь неотвратимо задыхаются и дохнут, – дохнут нещадно, уносимые со свистом за пределы совершеннейшей из душегубок!
Но. Это не предел гостеприимства крепчайшего умом Столпа Супердержавы:
При приземлении кабина гостя начинает бешено вращаться! Быстрее и быстрей.
Да, аналогия здесь с центрифугой до чрезвычайности уместна.
И наконец! – на пологом вираже при посадке – из гофрированных шлангов, – шлангов «гофре» – подаются в салон нечистоты столь омерзительного свойства!
Да… они подаются! Из шлангов.
В количестве неудержимо щедром.
И снова они! – из «гофре»… И на предельной скорости вращается кабина – крутится, кружиться… свершает обороты! И…
Убавляет их. Их сдерживает… замедляет ход.
И с визгом тошнотворным – затихает.
Посадка свершена.
Немного погодя дверь отворяется, и жаркий свежий воздух знойного тропического лета наполняет камеру беспрецедентных удовольствий.
И вот – к моей «экспериментальной гильотине» подан трап.
Зачем?
Имеются сомнения в победе у Зандора? Или это какая-то рутинная формальность?
Я не спешу порадовать «явлением народу» отца Русского Материализма и его команду.