Вечные влюбленные
Шрифт:
В то время у Николаcа не было ни состояния, ни титула, поскольку он был младшим, вторым сыном лорда Шербурна, и единственное, что было открыто для него, — карьера военного. Еще он мог стать священнослужителем: для вторых сыновей это было чаще всего еще одной возможностью устроиться в жизни, но эту стезю он не принимал во внимание. Ведь если Николаc и был обделен состоянием, Господь благословил его очарованием, красотой и мужественной внешностью, которая могла бы вскружить голову любой девушке. У него были темные вьющиеся волосы, веселые черные глаза, широкие плечи и стройные мускулистые ноги. Неудивительно, что все женщины были
Джентльмены также находили его общество приятным, и многие поклонники Мэрианн пришли к заключению, что раз уж кто-то должен жениться на красавице Бланчард, то невозможно найти лучшего кандидата, чем лейтенант Николаc Талмидж.
К несчастью, вскоре изысканное общество было взбудоражено неким ископаемым, который был старше отца Мэрианн, — печально известным герцогом Галливелом. Несколько недель подряд он цинично и расчетливо наблюдал за воркованием Николаcа и Мэрианн и наконец решил положить конец всем этим глупостям. Галливел не считал нужным скрывать, что как только кончится траур по его покойной жене — бедному, попранному существу, которое все ценили больше из-за богатства и воспитания, чем из-за красоты, — он женится себе на радость. На этот раз богатство или даже воспитание не будут иметь для него такого решающего значения: он уже исполнил свой долг и обеспечил продолжение рода благодаря первой жене.
Богатый, могущественный и высокомерный, он очень быстро дал понять, что если в этом сезоне красавица Бланчард и выйдет за кого-нибудь замуж, то это будет он. Сэра Джорджа, отца Мэрианн, стали часто встречать в обществе лорда Галливела. Когда стало известно, что красавица и ее семейство собираются провести рождественские праздники во дворце герцога в Дербишире, ставки Николаса стали трагически падать.
Николаc не мог поверить, что с такой легкостью оказался исключенным из числа поклонников Мэрианн. Однако очень скоро стало очевидным даже для него самого, что красавица решила выйти замуж по расчету: из-за богатства и власти, которые приобретет как супруга герцога. И это будет для нее лучше, чем неуверенность в завтрашнем дне, в случае, если мужем станет простой лейтенант.
Он утратил все иллюзии и пребывал в полной уверенности, что сердце его разбито. С огромным отвращением он оставил Лондон и красавицу Бланчард и вернулся на войну в Португалии.
Сделав глоток портвейна, Николаc иронически размышлял о перипетиях судьбы. Кто мог знать, что за два недолгих года скончается не только его отец Фрэнсис, но также и его старший брат, не оставив потомства, и в один миг «простой» лейтенант унаследует все — титул, огромное богатство, многие акры плодородных земель и одно из наиболее славных поместий в Англии? Он цинично улыбнулся. Или что герцог умрет через полтора года после женитьбы на обворожительной Мэрианн?
Мало того, что ее пасынок унаследовал титул и несметное состояние герцога Галливела — Мэрианн вежливо выпроводили из усадьбы, а также изгнали из куда менее великолепной усадьбы Доувер. К счастью, она прекрасно устроилась в Лондоне, где проводила большую часть времени, занимая внушительный городской дом, который старый герцог подарил ей после свадьбы. Ей не было еще двадцати одного года — самый расцвет красоты и очарования, она обладала собственным весьма приличным состоянием, и естественно, что ее вновь окружала свита восторженных поклонников и ухажеров.
«Но меня среди них нет!» — мрачно думал Николаc, допивая остатки вина. Размышляя об одиноких горьких ночах, которые он провел, вернувшись три года назад в Португалию, о том, как долгими вечерами топил свое горе в вине, по-дурацки рисковал жизнью в сражениях, пытаясь забыть фарфорово-голубые глаза, он уже тогда понимал, что во второй раз не вступит в ту же реку. И особенно с тех пор, как начал подозревать, что вдова герцога Галливела не удостоила бы его взглядом, вернись он в Англию в роли лейтенанта Николаев Талмиджа, а не графа Шербурна.
К несчастью, даже понимая, что деньги и титул значили для Мэрианн больше, чем искренняя любовь, Николаc по-прежнему находил ее обольстительной. «Слишком обольстительной», — мрачно признал он. В последнее время она заполняла все его грезы, а соблазнительная мысль, что на этот раз у него есть шанс завладеть ею, что он сможет держать ее в объятиях, делить с ней постель, что его вялые поиски невесты ради того, чтобы было кому унаследовать титул Шербурна, могли бы закончиться, стала посещать его довольно часто. И это раздражало его. Женившись на ней, он мог получить все, о чем мечтал, — прекрасную женщину, которая уже много лет мучила его во сне, и жену, которая могла бы родить ему сыновей.
Он скривил красивый рот. Если бы он только мог закрыть глаза на то, что она не выходила замуж или по крайней мере забыть причины, из-за которых она стала женой одного из самых скандально известных старых развратников в Англии.
Его не особенно волновало то, что она лежала в объятиях другого человека: опытная женщина дорогого стоила. Его терзало понимание того, что если они поженятся, то она пойдет на это ради его титула и состояния. Да, ему надо жениться, но, черт побери, он не попадется в ловушку, расставленную этой соблазнительной маленькой ведьмочкой, охотницей за богатством!
Николаc нахмурился. «Я не бегу от леди Галливел!»
Прежде чем он продолжил бесполезные споры с самим собой, в дверь спальни постучали. Не дожидаясь разрешения войти, кто-то приоткрыл дверь: в проеме появилась пухлая фигура его лондонского дворецкого Баффингтона. Его лысина сияла в свете горевших в комнате канделябров, голубые глаза были полны нескрываемого любопытства. Баффингтон поклонился и предложил хозяину серебряный поднос.
— Там зашел джентльмен, ваша светлость. Я взял на себя смелость подать ему освежительные напитки и проводил в библиотеку.
Заинтригованный, кто бы это мог прийти в столь позднее время и вызвать такое подобострастное поведение у человека, которого Лавджой открыто прозвал «старым пнем», Николаc поставил на стол кубок и взял маленькую белую карточку, лежавшую посередине подноса. Приподняв густую черную бровь, он прочитал имя, обозначенное на визитке. Роксбери? Интересно, какого черта к нему пожаловал этот хитрый старый негодяй?
Николаc задумчиво посмотрел на Лавджоя, который прекратил суету, как только в комнату вошел Баффингтон, и выжидающе глядел на хозяина. Они уже долгое время были вместе — с тех пор, как Николаc стал служить в армии, и Лавджой пошел с ним в качестве денщика. Немного было людей, к которым Николаc относился с большей привязанностью и уважением, чем к Лавджою. В Индии и Португалии им доводилось сталкиваться лицом к лицу со смертью, и то Николаc, то Лавджой рисковали жизнью друг ради друга. Для Николаев Лавджой был гораздо больше, чем камердинер.