Вечный поход
Шрифт:
Выстроившиеся тысячи панцирной конницы терпеливо ждали сигнала своего темника, которому Великий Хан вверил судьбу битвы. А нойон – ждал наступления какого-то неведомого, одному ему известного, мгновения. Он не знал, когда оно наступит, но был уверен, что обязательно учует: пора!
Ветер беззаботно играл гривами и хвостами напряжённо застывших лошадей.
Подрагивали в такт размеренным шагам угрожающие рисунки на щитах вражеской пехоты.
Чего там только не было!
Орлы, хищно раскинувшие когтистые лапы. Чёрные солнца на багровом фоне. Белые змеи. Глаз с
Перед халанкхой врассыпную передвигались легковооружённые воины; они не держали никакого строя, возможно даже, совсем не были приучены к нему. У них не имелось щитов, только луки и дротики. Но зато по обоим бокам наступающей халанкхи – покуда неспешно, шагом, передвигались большие отряды конницы. Причём на левом крае – всадников было чуть ли не втрое больше. Среди вражеских всадников выделялся предводитель на рослом сильном коне. Голова командира была почти полностью закрыта роскошным золотым двурогим шлемом, оборудованным спереди пластиной-забралом с прорезями для глаз.
«Вот… ПОРА!!!»
Хасанбек уверенными движениями достал из саадака свой верный номо. Закрепил на тетиве хвостовик стрелы с костяным свистунком. И, с силой растянув плечи лука, на несколько мгновений замер, молитвенно прикрыл глаза. Его губы непрерывно шевелились, посылая в Небеса мольбу о покровительстве и помощи. Но вот губы замерли. Сжались в тонкую суровую линию. Окаменели.
И вырвалась тетива из отпустивших её на свободу пальцев. С низким жужжанием ушла ввысь по большой дуге стрела, чей окрас был известен каждому нукеру Чёрного тумена. Три кроваво-красных кольца шириною в ладонь. Словно искры высеченного кресалом огня.
И степь полыхнула.
«Хур-р… – Звериный будоражащий рёв из глоток тысяч ордынцев. – …раг-г-х-ххх!»
Уже истомившаяся, давно готовая к атаке третья тысяча под началом Хэргулая, рванула с места в карьер, быстро набирая скорость. Застоявшиеся скакуны, выбивая клубы пыли из пересохших степных трав, помчали вперёд. Туда – всё ближе и ближе к страшной шагающей стене. Вперёд…
«Хур-раг-гкх-ххх!»
Вперёд! Только вперёд!!
«Хур-раг-гкх-ххх!!!»
Закованные в железо всадники упругими шеренгами рвались навстречу врагу. И всё ближе и ближе к всесокрушающей монгольской лаве громыхало ненавистное: «Хаук-кх! Хаук-кх! Хаук-кх! Хаук-кх!»
Глава двенадцатая
Жертвы эволюционных войн
Сон отпрыгнул от меня, как перепуганная кошка на пружинистых лапах. Вот только что лежала, накрыв лицо тёплой мглистой пеленой, грела пушистым тельцем и давала отдохнуть. И вдруг – этот прыжок. Как экстренное всплытие водолаза со всеми прелестями перегрузок и кессонной болезни.
Куда лучше – осторожно открыть глаза уже после того, как проснулся. Именно так и надлежит просыпаться профессионалу в неизвестной враждебной местности. Хотя вездесущие наставники настоятельно советовали миновать подобную местность, не отвлекаясь на такие вредные глупости, как сон. В идеале – только так… Кстати, советовали, предварительно выспавшись. А что делать, если вся бесконечная местность –
Как ни стыдно это осознавать – я до сих пор не представляю, куда загнало меня моё согласие, последнее моё слово «да»… В каком медвежьем углу планеты расположен этот… гм, суперполигон? Пространственно-временная флюктуация какая-то, чтоб ей ни дна ни покрышки… причём ругательные слова в этом предложении – первые три.
Хотя, признаюсь, уж кого-кого, а медведей я тут пока не видал, но всё больше и больше склоняюсь к мысли, что вся геометрия здесь – состоит из одних углов. И что единственная фигура для изучения – я. А значит, всем хочется меня изучить, разобрать и заглянуть внутрь. И – само собой – загнать в эти самые углы. Преимущественно «пятые»…
Ну ладно, хватит бурчать! Следует признать, что профессионального пробуждения не получилось. Позор на весь «Эпсилон»! Однако и сны ведь не отпрыгивают обычно, как перепуганные кошки.
Где-то поблизости – «собаки».
Через мгновение я был готов. И моментально услышал ниже по склону слабый глухой шум. Кто-то, мягко ступая, но всё же не будучи совершенно невесомым, двигался сквозь густой кустарник. Этих «кого-то» было много. И ещё – они приближались ко мне.
Внизу. Прямо по склону. Шагах в сорока…
Пять секунд на сборы.
Нападения справа-слева-сзади я не боялся – его просто не могло быть. И вовсе не потому, что был я простодушно уверен в миролюбивости этих сторон. Всё объяснялось гораздо проще – я находился в пещере. Небольшой, случайно подвернувшейся вчера ближе к сумеркам. Вход в неё не зиял, будучи поросшим густым цепким колючим кустарником. Я сам заметил его в последний момент, лишь оказавшись впритык, и это определило мой выбор. Может быть, в этой гористой местности были и получше места для ночлега, но я не собирался провести полночи в поисках.
«Ну что ж, спасибочки за гостеприимство, товарищ Домовой. Или как там тебя… Пещерный? Извиняй, если что не так. Может быть, храпел? Ну, это с устатку…» – беззвучно шевелил я губами, быстро маскируя свою увесистую поклажу в расщелине у стены. Завалил её несколькими массивными камнями, приблизился к выходу и краешком глаза выглянул из пещеры.
Солнце ещё не встало. Вернее, не преодолело цепь плоских гор, запуталось в лесах, что топорщились на горных склонах. Пока-а-а ещё добредёт. Разлитый вокруг свет щедро разбавил темноту и даже избавился от плотных серых тонов, добившись господства какой-то грязно-молочной дымки. Местами, в низинах, она была настолько плотной, что я подумал о начавшемся сезоне туманов.
«Хрум-м-м!»
Хрустнула, словно ударила плетью, ветка, сломанная чьей-то оступившейся конечностью.
Справа.
Это уже значительно ближе…
Я бесшумно выбрался из пещеры. Полусогнутой подвижной тенью. Осторожно перешагнул через тонкие стальные нити, концы которых крепились к двум запалам от ручных гранат. Эти сигнальные растяжки я поставил вчера перед сном. Просто по привычке. Или – на всякий случай.
Прощай, уютное гнёздышко! Похоже, ты вот-вот станешь смертельной западнёй.