Вечный сон
Шрифт:
– Боюсь, миссис Риган не совсем правильно представляет себе цель вашего визита, сэр.
– А откуда она вообще знает о моем визите?
– Окна миссис Риган выходят на оранжерею. Она видела, как мы с вами входили туда, и я вынужден был сообщить ей, кто вы такой.
– Очень плохо.
Из холодного взгляд дворецкого сделался ледяным.
– Вы считаете возможным указывать мне, каков должен быть круг моих обязанностей, сэр?
– Нет, я просто вижу, что круг этот совершенно неограничен.
Некоторое время мы молча поедали друг друга
3
Комната, в которую я попал, была совершенно необъятных размеров, двери и потолки – выше некуда, а громадный, во всю комнату, белый ковер напоминал заснеженное озеро. По стенам стояли высокие, в человеческий рост, зеркала, а на подзеркальниках – великое множество самых разнообразных хрустальных безделушек. На окнах, в тон мебели, инкрустированной слоновой костью, висели тяжелые, очень длинные портьеры; на фоне белого ковра портьеры казались грязными, а ковер на их фоне – каким-то бесцветным. За окнами чернели вдали горы. Было душно, собирался дождь.
Я присел на краешек глубокого мягкого кресла, посмотрел на миссис Риган и… потерял дар речи. Передо мной, лениво раскинувшись в шезлонге и довольно рискованно задрав юбку, восседала богиня. От ее ног невозможно было оторвать глаз: тончайшие шелковые чулки обтягивали полные, округлые колени, икры были столь соблазнительны, а лодыжки столь длинны и стройны, что о них впору было сочинять поэму. Высокая, стройная, сильная. Голова покоилась на атласной подушке, также цвета слоновой кости. Волосы – темные, жесткие, с пробором посередине, а глаза такие же черные и горящие, как на портрете в холле. Тонко очерченный, капризно поджатый рот. Красивый подбородок, кокетливо надутая нижняя губка.
Миссис Риган сидела в шезлонге с бокалом в руке.
– Вы, стало быть, частный детектив, – сказала она наконец, в очередной раз пригубив бокал, и, поднеся его к глазам, посмотрела на меня в упор. – А я-то думала, сыщики только в книжках встречаются или же это какие-то подозрительные субъекты, из тех, что по отелям шныряют.
Ответить мне на это было нечего, поэтому я счел за лучшее промолчать. Миссис Риган поставила бокал на плоский подлокотник шезлонга и, сверкнув изумрудным кольцом, провела рукой по волосам.
– Как вам отец? – спросила она с расстановкой.
– Понравился, – ответил я.
– Он любил Рыжего. Знаете, кого я имею в виду?
– Да.
– Рыжий Риган бывал иногда резок, даже груб, но это был по-настоящему искренний человек. Отцу с ним всегда было ужасно интересно. Напрасно он так неожиданно уехал. Отец очень переживает, хотя никогда в этом не признается. Или вам он что-нибудь говорил?
– Что-то, кажется, говорил, – уклончиво ответил я.
– А вы, я смотрю, не очень-то словоохотливы, мистер Марлоу. Отец хочет его разыскать, да?
– И да, и нет, – обронил я, помолчав.
– Это не ответ. Вы, к примеру, его найти можете?
– Такая задача, насколько я понял, передо мной не ставится. Вы бы лучше сами обратились в полицию, в розыск пропавших без вести. Там ведь сидят специалисты, знатоки своего дела. И потом, одному тут не справиться.
– Что вы, по такому поводу отец в жизни не станет обращаться в полицию. – Миссис Риган опять посмотрела на меня сквозь стекло бокала, осушила его и позвонила в звонок.
В комнату через боковую дверь вошла служанка, женщина средних лет с добродушным желтым лицом, длинным носом, плоским подбородком и большими влажными глазами. Похожа она была на старую лошадь, которая всю жизнь прослужила своим хозяевам верой и правдой, а теперь отпущена на луг пастись.
Миссис Риган помахала ей пустым бокалом, и служанка, не говоря ни слова, даже не посмотрев в мою сторону, наполнила его, передала хозяйке и вышла из комнаты.
– Так как же вы собираетесь действовать? – поинтересовалась миссис Риган, когда дверь за служанкой закрылась.
– Когда и при каких обстоятельствах он исчез?
– А разве отец вам не говорил?
Я искоса посмотрел на нее и хмыкнул. Она вспыхнула. В ее горящих глазах сверкнула злоба.
– Не понимаю, чего вы хитрите! – бросила она. – И вообще, мне не нравится ваше поведение.
– Да и я от вашего не в восторге, – сказал я. – Между прочим, я с вами встречаться не собирался, вы сами меня вызвали. Можете, если вам так уж хочется, строить из себя королеву, можете в моем присутствии выпить хоть дюжину бутылок виски. Можете сколько угодно демонстрировать мне свои ножки. Они того стоят, и я получил от них огромное удовольствие. Можете даже ругать мои манеры, я не обижусь, они действительно оставляют желать лучшего; долгими зимними вечерами я ужасно тоскую, что дурно воспитан. Словом, можете делать все, что хотите, но, пожалуйста, не устраивайте мне допроса – только время зря потеряете.
Миссис Риган с такой силой стукнула бокалом о подлокотник, что его содержимое выплеснулось на атласную подушечку. Затем, опустив ноги на пол, она вскочила и с открытым ртом злобно уставилась на меня. Глаза сверкали, ноздри раздувались, суставы стиснутых в кулаки рук побелели.
– Вы забываетесь! – прохрипела она.
А я сидел и молча улыбался. Миссис Риган очень медленно закрыла рот, взглянула на мокрую от виски подушечку и присела на край шезлонга, подперев рукой подбородок.
– Ну погоди, красавчик. Доиграешься.
Я чиркнул спичкой об ноготь большого пальца, и спичка – кажется, впервые в жизни! – зажглась. Я закурил и глубоко затянулся. Торопиться было некуда.
– Терпеть не могу самоуверенных красавчиков, – сказала она. – Ненавижу.
– Чего вы, собственно, боитесь, миссис Риган?
Ее глаза побелели, а потом потемнели – сплошной зрачок, без белка. Ноздри запали.
– Он не из-за этого вас вызывал, совсем не из-за этого, – проговорила она напряженным, срывающимся от гнева голосом. – Не из-за Рыжего. Правильно?