Вечный союз
Шрифт:
Над его головой просвистела стрела, и знаменосец упал. Прямо перед собой суздальцы увидели линию меркских лучников. При виде заклятых врагов разрозненные воинственные крики слились в первобытный яростный рев.
Они устремились на неприятеля, не обращая внимания на потери. В нескольких футах от Ганса мерк отбросил в сторону свой лук и выхватил из ножен длинный ятаган.
Ганс расхохотался и выстрелил ему прямо в лицо из своего карабина.
Пригнувшись, он щелкнул затвором и вогнал в дуло новый заряд. Тут на него набросился еще один
Ганс взглянул в расширившиеся от ужаса глаза солдата:
— Вперед!
И они ворвались в здание. В холле происходила ужасная бойня, русские сошлись с мерками врукопашную. Десятки огромных тварей удерживали коридор. Трещали мушкеты, раздавались яростные вопли, человеческие и нечеловеческие. Потери были колоссальными, но суздальцы упорно продвигались вперед по телам своих друзей и врагов, бесстрашно бросаясь на мерков и охотно жертвуя жизнью, если предоставлялась возможность прихватить с собой ненавистную тварь. Бой переместился из холла в коридор, весь пол был скользким от крови.
Когда они добрались до президентских апартаментов, Ганс пинком распахнул двойные двери. Солдат рядом с ним свалился, пронзенный стрелой. Секунду спустя меркский лучник получил в грудь пулю из карабина Ганса. Суздальцы ворвались в приемную. Ганс на бегу перезарядил свое оружие и толкнул дверь, ведущую в кабинет Калинки.
В косяк над его головой вонзилась пуля. Комната наполнилась дымом.
Сокровенные мечты Ганса обернулись явью — перед ним стоял Михаил. В правой руке боярина дымился разряженный пистолет, в левой он держал готовое к выстрелу оружие.
Завидев Ганса, Михаил попятился.
— Брось пушку, — негромко произнес старый сержант.
— Я возьму тебя с собой на тот свет!
— Твоя рука дрожит, — хмыкнул Ганс. — Ты промажешь. Давай брось свой пистолет. Я обещаю тебе честный суд.
Ужас в глазах Михаила постепенно уступил место недоверию, перешедшему затем в скрытое торжество.
— Смертная казнь запрещена законом, Михаил, — уговаривал его Ганс. — В худшем случае ты попадешь в тюрьму. Может быть, мы обменяем тебя на каких-нибудь пленных.
Рассмеявшись, Михаил опустил оружие и бросил его на пол.
— Уведи меня отсюда, янки, и помни, что я знаю свои права сенатора. Твой закон защищает меня!
Лицо Ганса озарилось улыбкой.
— Уже нет.
Карабин дернулся в его руке. Михаила отшвырнуло к дальней стене кабинета.
На груди предателя проступило красное пятно.
— Ты обещал… — изумленно выдохнул он.
— Я обещал тебе честный суд, ублюдок. Ты его и получил, — процедил Ганс.
— Лживое холопское отродье! — завизжал Михаил.
Билл Уэбстер, который участвовал в штурме несмотря на то, что ему был дан категорический
— Sic semper tyrannis, — с ненавистью бросил он и вышел вместе с Гансом из президентского кабинета.
Так всегда будет с тиранами (лат.).
За их спинами послышались новые выстрелы. Михаил продолжал кричать.
В бывшие апартаменты Калина ворвалась новая группа суздальцев. Рыча от ярости, каждый из них выпускал пулю в предателя. Выйдя обратно в залитый кровью коридор, они на ходу перезаряжали оружие и снова бросались в гущу боя.
Ганс направился к выходу из капитолия. Тысячи его солдат пересекали Главную площадь, растекаясь по всему городу неудержимой бурлящей рекой. Спустившись по ступеням вниз, он прислонился к колонне и перевел взгляд на Уэбстера, который вышел из капитолия вслед за ним. Вытащив из кармана мундира обрубок о'дональдовской сигары, Ганс откусил от него половину и протянул остаток Биллу.
— Давно надо было прихлопнуть эту сволочь, — задумчиво произнес генерал. — Может быть, тогда всего этого и не случилось бы?
Небо на юге озарилось вспышкой. Через несколько секунд с реки донесся звук взрыва.
— Если у них все еще есть «Оганкит», наша победа снова обернется поражением, — с горечью прошептал он.
— Гребите быстрее!
Неприятельское ядро взметнуло фонтан брызг в нескольких футах справа от них.
Слева продолжал пыхтеть «Президент Калинка». Его карронада гулко ухнула, и с вражеского броненосца разлетелись тысячи осколков. Римская галера вильнула в сторону, стараясь избежать столкновения, и с губ Эндрю слетело ругательство.
В этой безумной гонке, в которой соревновались мощные двигатели «Оганкита» и мускулы римских гребцов, каждый ярд был на вес золота.
Впереди них плыли еще две галеры, одна из которых устремилась к носу «Оганкита». Шест опустился, и бочка с порохом скрылась под водой. Мгновение спустя раздался выстрел носовой пушки флагмана.
Судно просто исчезло; волны Нейпера пронесли мимо Эндрю жалкие деревянные обломки и несколько изувеченных тел.
Другая галера, шедшая с «Оганкитом» параллельным курсом, резко повернула и атаковала врага. Шест опустился. Эндрю задержал дыхание. Римский корабль подошел к борту броненосца. Казалось, время остановилось. Галеру развернуло, а «Оганкит» продолжил свое отступление.
— Дьявол! — возопил Эндрю. — Быстрее, мы должны его догнать!
Он понимал, что силы пятидесяти гребцов на исходе. Он слышал приглушенные стоны и ругательства, доносившиеся со скамей, но галера летела вперед.
Они пронеслись мимо своих товарищей.
— Веревка, привязанная к курку, оборвалась! — крикнул ему римский капитан и исчез позади вместе со своим судном.
Оглянувшись, он увидел, что вражеский броненосец, который они миновали несколько минут назад, уже развернулся и приближался к ним с кормы.