Вечный ветер

Жемайтис Сергей Георгиевич

Наверное, Нильсен, воспользовавшись случаем, напомнил ему и о «морском регламенте».

В большом прохладном зале столовой с раздвинутыми стенами не было ни души, если не считать четверорукого робота с ехидной физиономией. Робот носился на бесшумных роликах между столами, производя уборку. Он, казалось, не замечал нашего присутствия, всецело занятый своим делом. Мы скоро убедились, что вся кулинарная автоматика выключена и нам не удастся получить даже по тарелке овсяной каши и по чашке кофе.

Костя посмотрел на меня торжествующим взглядом и объявил:

—

Вот это и называется морским регламентом! Опоздал на завтрак — жди обеда, на обед — ужина! Ты не находишь, что это возмутительно? И вообще, мне здесь все не нравится. Ты посмотри, что выделывает этот идиот! — Костя кивнул на промчавшегося мимо нас робота. — Что за фигурное катанье!

Действительно, веселый робот делал сложные повороты, часто меняя направление, описывал круги, вертелся на одном месте и неожиданно устремлялся к одной из прозрачных стен. В то же время он ухитрялся собирать грязную посуду и складывать ее в желтый мешок.

— Эй, приятель! — крикнул Костя. — Иди-ка сюда!

Робот повернулся спиной.

— Это его специально запрограммировали, — мрачно сказал Костя, — перед нашим приездом. Ты не находишь, что мы напичканы через край педагогикой? — Он поморщился. — Идем отсюда! Пошли к китодоям! Выпьем парного молочка. Подумаешь, испугали своими порядочками…

В противоположном конце зала показалась тощая фигура академика. Он тоже заметил нас и помахал нам рукой.

— Доброе утро, друзья мои! — крикнул он и что-то сказал роботу.

Тот сбавил темп и подкатил к нему.

— Видал? — Костя повел глазами. — Что я говорил! Ему скучно в обществе людей и даже дельфинов. Он пришел побеседовать с кухонным роботом. О чем это они секретничают? Куда это он его послал?

Робот скрылся в дверях, а наш загадочный наставник подходил к нам, скаля чудесные искусственные зубы. На этот счет не могло быть двух мнений — самые обыкновенные стандартные челюсти, как и у моего дедушки.

— Так, так, — сказал он, щурясь. — «Голод не тетка», говорили в наше время. Я вспомнил этот забытый афоризм, пускаясь на розыски своих учеников.

Костя фыркнул:

— Вторые сутки мы только и делаем, что выслушиваем афоризмы и нравоучения и в результате совершенствуемся. Во всех диапазонах.

— О, это заметно! Рост невероятный, — сказал Павел Мефодьевич, нисколько не обидевшись; казалось даже, что ему понравилась Костина грубость.

Неожиданно с Костей произошла подлинная метаморфоза. Лицо его словно озарилось внутренним светом, глаза засияли.

К столу торжественно подплывал робот, нагруженный пищей. В трех руках он держал по тарелке, а в четвертой — поднос, уставленный стаканами с янтарным соком, в них звенели льдинки.

Наш наставник беззвучно засмеялся, потирая руки.

— Ну, вот и все окончилось или, надо полагать, окончится к общему удовольствию. Прошу! Ставь, братец, да осторожней, не разбей. Можешь идти заниматься своим делом.

Мы не стали дожидаться повторного предложения. Павел Мефодьевич отпил немного из своего стакана и больше ни к чему не притронулся. С видимым удовольствием он наблюдал,

как мы уничтожаем завтрак. Робот принялся за прерванную работу, но в его движениях явно чувствовалась какая-то скованность.

Павел Мефодьевич наставлял нас, как поскорее войти в жизнь острова, и исподволь выпытывал наши склонности, но, заметив, что мы посматриваем на робота-фигуриста, спросил:

— Странный экземпляр, не правда ли? Это представитель совершенно нового типа роботов. Он не только совершенствует свои знания в процессе труда и общения с нами, грешными, а, как видите, старается усложнить свою деятельность, обогащает ее элементами творчества.

— Кто-нибудь из ребят заложил в него эту программу, — сказал Костя.

— В том-то и дело, что никакой заданной программы нет. К тому же движения его беспрестанно меняются, но, если вы заметили, всегда подчинены главной задаче — порученному делу. Трудясь, он развлекается. Умеет находить удовольствие в скучном, неинтересном занятии. Редкое свойство даже для мыслящего существа.

Между тем робот набил свой желтый мешок грязной посудой, отправил его в мусоропровод и танцующим шагом двинулся вдоль стены.

Академик встал:

— Бежим, ребята, что есть духу! Этот паршивец задумал черное дело.

Едва мы переступили порог, как стены сдвинулись, двери захлопнулись, и до нашего слуха долетел шум водяных струй: робот приступил к «мокрой уборке».

Наши имена внесли в штат острова, каждый из нас получил «ящик Пандоры» — так здесь называют «авральную памятку» в виде крошечного ящичка; его можно носить вместе с часами на запястье руки, приколоть к одежде или просто сунуть в карман. У него одна удивительная особенность — его нельзя потерять: стоит обронить, как он начинает подавать сигналы на центральный пост, и оттуда незадачливый хозяин во всеуслышание оповещается о местонахождении пропажи. За все время нашего пребывания на острове только Костя однажды ухитрился потерять свой «ящик Пандоры», да так, что его не нашли и по сей день. Трудно было бы подыскать более меткое название для этого остроумного прибора. В нем действительно, как и в легендарном «ящике Пандоры», была заключена масса неприятных неожиданностей. Представьте себе, что вас будят среди ночи и приказывают бежать к ракете или «Колымаге» и отправляться в дождь и бурю в погоню за китом, которому вздумалось плыть в Антарктику, или устанавливать сигнальные буи, сорванные «молодцами» из банды Черного Джека. Да мало ли что может случиться в океане и на острове в наше время, когда мир еще полон загадок и неожиданностей!

Несколько часов в день мы проводили в лабораториях. Руководитель практики разработал вместе с нами обширнейшую программу исследований, не предусмотренную курсовыми заданиями на лето.

— У вас там детские игрушки, а здесь место для настоящего творческого труда, — сказал Павел Мефодьевич, заметив наши недовольные гримасы. — Вот список книг, магнитных записей, фильмов. Посмотрите между делом. Здесь минимум…

У нас перехватило дыхание, когда мы увидели этот «минимум».