Вечный ветер
Шрифт:
— Это он по поводу воздействия на завриков звуковыми колебаниями разных частот, — разъяснила нам Вера. — Прием давно известный, но почему-то мы не применяли его как стимулятор, а здесь я у Берты подсмотрела оригинальный прибор и, конечно с ее согласия, сняла схему.
— В самом деле, — сказал Костя, — возьми сюда с полсотни завриков. Здесь они быстро забегают. Может быть, на них подействуют непонятные еще науке магнитно-телепатические волны Великого Кальмара.
Бедный Костя, его сердце тоже разрывается на две части!
На другой день утром, пока насосы выкачивали из Матильды молоко, мы с Костей прихорашивали ее. Костя занялся спиной и «личиком», а я, по обыкновению, спустился ниже ватерлинии. Нашими стараниями кожа у Моти стала чистой и гладкой, и только кое-где встречались небольшие островки, заселенные желудями.
Мы трудились и вели безмолвный разговор. Представляю, какого напряжения стоило динамичному дельфину подлаживаться под мои тягучие мысли, «смотреть» моими глазами на привычный для него мир.
Обмен сигналами у нас самый простой:
— Тави, что там с левой стороны?
— Две прилипалы.
— Большие?
— Можно проглотить.
Конечно, Тави имел в виду свои возможности, но, может быть, он предполагал, что и я, поступившись непонятным предубеждением, смогу проглотить прилипал: ведь ел же я улиток и устриц.
Я мысленно звал его, и он тотчас же появлялся, готовый помочь мне. Иногда Тави, не в силах сдержаться, переходил на привычный темп мышления.
Я устал и предложил перейти на телеграфный код. Тави охотно согласился. Я научился принимать довольно большое количество знаков в секунду, и Тави с удовольствием стал делиться местной хроникой.
Отец дельфинов (наш учитель) отправился с большим отрядом разведчиков разыскивать новое племя дельфинов. (Об этом племени давно уже ходят слухи.) Крак убил еще одну белую акулу. Большой Убийца (Черный Джек) охотится у ближних островов. (Тави дал понять, что в лагуне очень не одобряют освобождение Джека.) Сегодня покажут в лагуне ленту о жизни подводного города.
Выплыв на поверхность подышать, он быстро вернулся и сообщил, что на берегу появилась новая женщина, такая же, как Вера, но не Вера.
— Красивая?
— Гармонична.
У Тави были свои представления о красоте. Лицо при этом не учитывалось, а только фигура, соотношение пропорций тела. Я много раз слышал, как он говорил «гармонична» при виде медузы или актинии, особенно эффектно «расцветшей» на ветке коралла; гармоничным был маяк с золотым диском локатора на вершине; наш остров тоже был гармоничен, если мы смотрели на него с гребня океанской волны. Я всегда соглашался с Тави в его оценках прекрасного. Вера, которую он видел несколько раз в воде и на берегу, вначале не затронула его эстетических чувств. Впоследствии я узнал, что ему не понравился ее купальный костюм лилового цвета. Тави не любил лиловые тона. Когда она надела другой костюм, Тави изменил свою первоначальную оценку.
— Очень гармонична, — повторил Тави. Еще ни одной из женщин Тави не давал такой высокой оценки, да еще при первой встрече. И все же я продолжал счищать морских желудей. Любопытный Тави снова выскочил на поверхность и, возвратившись, оповестил:
— Гармоничная женщина и Ко плывут сюда. Вот они.
Я выронил щетку из рук, увидев Биату. Тави оказался прав, она была необыкновенно гармонична, несмотря на уродливую маску.
— Ив! Здравствуй. Что ты делаешь здесь, под этим страшилищем?.. Ах, косметика! Костя сказал, что массировал ей щечки! А ты?
— Все остальное. Почему не предупредила?
— Разве так хуже?
— О нет, нисколько!
Нас швырнуло в сторону и довольно сильно ударило струей воды.
— Что это? — испуганно спросила Биата. Костя объяснил:
— Мотин сын Гектор слегка повел хвостом. Он там стоит, с другого борта.
— С другого борта? Как метко! Действительно, она похожа на субмарину!
Тави принес щетку, я взял ее и растерянно вертел в руках.
Костя сказал:
— Пусть он заканчивает, а мы с тобой пойдем наверх, у меня еще почти вся спина осталась и правая щека.
— Чья спина? — не поняла Биата.
— Мотина. Он здесь — я там.
— Ах, туалет Матильды! Как вы говорите! Совсем одичали. Но как все необыкновенно хорошо!
Костя взял ее за руку, но она сказала:
— Нет, нет, зачем же, здесь тоже очень интересно. Я целую вечность не чувствовала себя рыбой.
— Вместе так вместе! — с готовностью согласился Костя и стал распоряжаться: — Ив! Сюда! Здесь целая колония усачей!
Или, отплыв в сторону, говорил, что нашел прилипалу невероятных размеров, и Биата плыла к нему, обняв Протея. Он тоже появился вместе с Костей и оказывал ей всяческие знаки внимания.
Тави не был навязчив, держался в стороне от Биаты на почтительном расстоянии, а когда она уплыла смотреть прилипалу, то еще раз сказал кодом: «Гармонична, как… — Он издал не передаваемый словами скрежет, означавший витиеватое описание багряной медузы. — Гармонична, как медуза!» Я понял и не обиделся: багряная медуза действительно была необыкновенно красива, когда висела в прозрачной воде. Я уверен, что Тави не имел в виду ядовитость медузы, а только ее прекрасную форму, к тому же на Биате был вишневый костюм.
За завтраком Костя преподнес Биате высокий стакан с густым китовым молоком:
— Парное. От нашей Матильды. Пей. Вкус необыкновенный! О целебных свойствах и калорийности я и не говорю. Ее сын Гектор, питаясь исключительно одним молоком, прибавляет в весе по сто килограммов за сутки.
Биата пригубила и поставила стакан на стол:
— Сто килограммов? И ты поишь меня таким напитком? Что будет со мной через неделю? Я буду есть только рыбу и только фрукты. Какой ананас! Там, — она вскинула глаза к потолку, — едят только производные из хлореллы и ее многочисленных гибридов. И знаете, иногда наш шеф-повар, необыкновенно интеллектуальный робот, создавал совершенно фантастические блюда, ни на что земное не похожие. Особенным успехом пользовался «астероид», такая пористая сладкая глыба. И еще «радость космонавта» — мороженое в виде кристаллов лунного кварца.