Вечный ястреб
Шрифт:
Драда видел бегство отца и порадовался ему. Не придется убивать старика, рискуя погибнуть от рук его гвардии. Никто из аэниров не пойдет больше за Асбидагом. Удел труса – презрение и одиночество.
Драда получит все: войско, завоеванные земли, магические Врата. Он создаст империю, которой еще не видал свет.
– Вперед! Вперед! – закричал он. – Еще один ярд, и победа за нами!
Аэниры, зная, что он прав, поднажали.
Маггриг, которому подрубили бедро, упал, но продолжал и снизу колоть врагов. Интош отразил удар, направленный в голову его лорда, –
Где-то вдали затрубили рога. Земля задрожала, эхо копыт прокатилось по перевалу. Все, перестав биться, повернули головы к устью. Из облака пыли появились с копьями наперевес четыре тысячи всадников.
Впереди, блистая мечом, скакал серебряный воин.
– Королева! – завопил Леннокс.
Кровь струилась из ран на боку и бедре Маггрига. Он вышел из боя, позволив двум Паллидам сомкнуть перед ним щиты, вскарабкался на валун, стал разглядывать всадников.
Аэниры никак не могли опознать нового неприятеля. Драда не знал, что и думать: в этой части континента кавалерийских войск не было. Но гром копыт нарастал, и аэниры, бросая оружие, взбирались на крутые склоны ущелья.
Лишь немногие стойкие воины готовились отразить врага – но длинные копья уже пронзали их, поднимали на воздух, швыряли в пыль. Железные подковы топтали павших, дробили им головы.
Тех, кто успел подняться на крутизну, встречали стрелы хестенских женщин.
Леофас двинул Фарлен вперед. Аэниры сдавались, моля о пощаде, но пощады им не было. Всех, сдавшихся и продолжавших сражаться, рубили на части.
Уцелевшие Дунильды и Григоры бились теперь бок о бок.
Драда, трубя в рог, собрал вокруг себя горстку сдвинувших щиты воинов. Шлем Тостига пробила стрела. С воплем боли и ярости он упал рядом с братом.
Сигурни с обагренным кровью серебристым клинком увела назад свою конницу. Аэниры, обезумевшие от ужаса, смотрели ей вслед. В устье перевала конница развернулась и снова пошла в атаку.
Повторив это трижды, Сигурни прорвала кольцо из щитов.
Один из аэниров изловчился пырнуть в брюхо ее коня. Скакун с криком упал, насмерть задавив своего убийцу. Сигурни, сброшенная в самую гущу врагов, взмахнула двуручным мечом и снесла чью-то голову.
Гаэлен и Телор увидели, как она исчезла за спинами аэниров.
– Нет! – закричал Гаэлен, поспешив ей на помощь. Телор, Агвейн, Оник и еще с десяток Паллидов устремились за ним. – Держитесь, моя королева! – Сигурни, бросив на Гаэлена беглый, несколько удивленный взгляд, отразила вражеский меч и раскроила аэнира наискось от плеча до пояса. Но враги наседали, и Гаэлен едва успел отвести другой удар, который наверняка бы стоил ей жизни. – Я здесь, моя госпожа! – вопил он, перекрывая железный лязг.
Сигурни усмехнулась, не прекращая своей страшной работы.
Драда, видя, что надежды больше нет, попытался пробиться к устью.
– Похоже, нам конец, – крикнул ему израненный Брига. – Но и мы сегодня пролили немало
Драда ничего не ответил. Женщина, стоящая на валуне перед ним, пустила стрелу и попала ему прямо в горло. Брига хотел подхватить его, но чей-то меч пронзил капитана насквозь.
Он не знал, что оказался в числе последних живых аэниров на перевале – впрочем, ему это было бы все равно. Дыхание клокотало в горле, уши наполнял шум. Ему виделись летящие к перевалу валькирии, крылатые кони, черные колесницы. Будет о чем рассказать в Чертогах Героев…
Он упал, не сводя глаз с кружащих в небе стервятников.
Далеко на юге, не зная, чем закончилась битва, шел среди лесистых холмов Асбидаг. У ручья он вытащил из плеча стрелу, сбросил кольчугу, нагнулся попить. В воде рядом с его собственным лицом отразилось чудовище из страшного сна.
Асбидаг повалился навзничь, хватаясь за нож, но клыки оборотня уже впились ему в горло. Лицо жертвы пробудило в звере смутные воспоминания. Он попятился прочь, присел и тихо завыл.
Одна картина сменялась другой. Вот он несется во главе своры, впереди всех охотников, и прыгает на оленя. Вот лежит, свернувшись, в конюшне, где так тепло и уютно. А вот светловолосая женщина – она улыбается ему с мягкой подушки. Ребенок бежит, смеется, тянет ручонки… к нему?
Оборотень задрал голову, изливая ночному небу свое отчаяние. Потом когтистой рукой снял кинжал с пояса убитого человека и вонзил острие себе в грудь.
Боль, рвущая сердце… и следом покой.
Обрин, найдя ее за валуном, испытал сильное искушение перерезать ей горло тут же на месте. Он всегда знал, какова она, эта женщина.
Он сгреб ее за волосы. Она смотрела на него отстраненно, со странным спокойствием.
– Прирезать бы тебя, – прошипел он и повел ее мимо мертвых тел на равнину.
Сигурни сидела у костра на высоком седле, пила вино из медного кубка и вела беседу с тремя солдатами. Обрин швырнул пленницу к самым ее ногам.
– Вот, получите. Мне сказали, что она была с аэнирами.
Сигурни поднялась и помогла встать другой женщине.
– Как поживаешь, Моргас?
– Как видишь, – пожала плечами та. – Я одинока.
– Я знаю, что это такое. Но война окончена, и ты можешь вернуться вместе с нами в свою отчизну.
– А что взамен? Присягнуть тебе? Чтобы душа моей матери рыдала, неотомщенная? Отца моего убили, а мать обесчестили по твоей вине. Убей меня, Сигурни, иначе я не оставлю тебя в покое до самой могилы.
Обрин выхватил меч из ножен.
– В чем, в чем, а в этом я с ней согласен. Прикажи, моя госпожа.
– Нет, – ответила королева. – Дайте ей коня. Пусть отправляется куда хочет.
Двое солдат увели Моргас.
– Я найду дорогу назад, – крикнула она, обернувшись, – и тогда ты заплатишь мне за все!
– Напрасно ты так решила, – промолвил Обрин. – Она – воплощенное зло.
– Все мы не слишком добры. Пусть Бог решает, кому из нас жить, а кому умереть. Ей самой причинили великое зло. Из-за этого она повредилась разумом, как когда-то и я.