Ведь я этого достойна

Зигесар Сесили фон

Элиз потянулась за очередным яблоком:

— А ты меня нарисуешь?

Дженни выглянула в грязное окно. Снег падал плотным слоем, будто кто-то рвал в небе пуховые подушки.

— Ну конечно, — сказала она, поднимаясь, чтобы достать краски. Все равно ей нечем было заняться.

— Здорово!

Элиз бросила огрызок яблока в картонную коробку и расстегнула свои слишком тесные джинсы «Севен». Затем сняла через голову водолазку «Гэп», а вместе с ней и бюстгальтер без застежек. Когда Дженни повернулась с куском полотна и палитрой масляных

красок в руке, Элиз уже вытянулась на диване и предстала пред ней полностью обнаженной.

— Ты что? — заинтригованно спросила Дженни. Элиз откинулась на подушку, опираясь головой о сцепленные пальцы рук.

— Я всегда хотела позировать обнаженной, — сказала она. — Помнишь, как в сцене из «Титаника»?

Дженни устроилась на полу, скрестив ноги, прямо напротив Элиз и смочила кисть.

— Как хочешь, — заметила она, неодобрительно посмотрев на свой жаждущий чувственный объект.

Похоже, ее новая подруга была не столь уж неуверенна в себе, как ей показалось вначале. И гораздо более сумасшедшей.

Некоторые предпочитают погорячее

Блэр сидела за столиком в углу красного бара на нижнем этаже нового уютного романтического отеля на Пери-стрит и пила «Абсолют» с тоником. Она намеренно отвернулась от телевизора, на экране которого канал «Метро» обозревал Неделю высокой моды. Сколько можно было показывать один и тот же фрагмент, в котором Серена в школьной форме и этой дурацкой футболке «Я люблю Аарона» с важным видом расхаживала по подиуму шоу Леза Беста. Даже в баре люди задавали друг другу одни и те же вопросы: «Кто она такая?» и «Кто такой Аарон?» Этого было вполне достаточно, чтобы отодвинуться к обитой красным бархатом стене.

— На этот раз я в галстуке с эмблемой университета, — объявил Оуэн с хитрой улыбкой на лице, подходя к ее столику.

На нем был короткий желто-коричневый макинтош от Берберри с поясом и мягкая фетровая черная шляпа, которые еще больше подчеркивали в нем мужественность и изысканность. Он сел па обитую красным бархатом скамейку рядом с Блэр и поцеловал ее в щеку. Из-за снегопада лицо его было влажным и холодным, одно его прикосновение вызвало у нее дрожь во всем теле.

— Привет, красотка.

Этого было достаточно, чтобы в одно мгновение Блэр забыла обо всем и о Серене в том числе. Рядом был взрослый мужчина, которого она считала очень сексуальным и который назвал ее только что красоткой. Просекли?

— Привет. — Она беспрестанно вертела на безымянном пальце перстень с рубином. — Извините, что вытащила вас в такую ночь. Мне просто было так… так одиноко.

Подошла девушка-сомелье, и Оуэн заказал мартини «Сапфир Бомбея» безо льда. Потом вынул из кармана пачку «Мальборо», достал две сигареты, прикурил, одну оставил себе, а другую предложил Блэр. Но когда он посмотрел на нее пронзительным взглядом своих ярко-голубых глаз, его черные брови озабоченно нахмурились:

— У тебя что, неприятности? «Неприятности?» Блэр затянулась сигаретой,

обдумывая

свой ответ. Если неприятностью считать то, что она сходит с ума по взрослому женатому мужчине, тогда да, у нее были большие неприятности.

— Может быть, — робко ответила она. — А у тебя? Девушка принесла мартини. Он съел зеленую оливку, плавающую в нем, и салфеткой вытер губы. На его четко очерченный подбородок упала тень.

— Сегодня утром на собрании я все время думал о тебе, — признался он.

Блэр провела ногтем по колену, облаченному в ажурный чулок.

— Правда? — спросила она, желая скрыть в голосе оттенок желания и надежды.

Оуэн поднял бокал к губам, его голубыеглаза горели.

— Да. Эта неделя была просто сумасшедшей, но обещаю, что отошлю свой отчет в приемную комиссию Иеля.

— А-а-а, — разочарованно произнесла Блэр. Она водила своей маленькой коричневой коктейльной соломинкой по дну бокала. Она вдруг перестала думать об университете. Находиться рядом с Оуэном было для нее важнее. Она его«красавица», звезда егошоу. А может, она лишь тешит себя?

Вглядываясь в оконное стекло, Блэр едва могла различить силуэты машин, припаркованных на улице. Они были просто белой массой, словно огромные спящие немые слоны. Она чувствовала взгляд Оуэна на себе. Он наблюдал, как она затянулась и выпустила в воздух струю серого дыма. Потом спросил, могут ли они встретиться еще раз? Он бы этого не сделал, если бы не считал ее привлекательной. Он просто нервничал, вот и все. В головке Блэр-режиссера завращались камеры. Она отвела себе роль роковой женщины, соблазняющей красивого юриста. О Иеле говорить сейчас ей хотелось меньше всего.

Она затянулась в последний раз и затушила сигарету о хромированную пепельницу, стоявшую посередине стола.

— Я однажды чуть не попала в тюрьму, — заявила она, пытаясь его заинтриговать.

Это была неправда. Несколько месяцев назад она украла из мужского отдела «Барниз» кашемировые домашние брюки. Ей хотелось сделать Нейту сюрприз, у них уже тогда начались проблемы. Но когда они расстались окончательно, Серена убедила Блэр вернуть штаны в магазин. Так что тюрьмы она благополучно избежала.

Оуэн засмеялся и взял свой напиток. У него были золотые запонки с синей буквой «И», которые сочетались с золотисто-синим галстуком с эмблемой Йельского университета.

— Вот видишь, как раз такие, как ты, и нужны в Иеле, — пошутил он.

— Я еще девственница, — сболтнула Блэр, часто заморгав ресницами из-за неожиданно сорвавшихся слов. Странно. Ей уже не терпелось узнать, как Оуэн целуется, но она все еще чуть-чуть опасалась того, что делала.

— Я думаю, что в Иельском такие тоже нужны, — засмеялся Оуэн. Он положил ногу на ногу, потом сбросил, и Блэр поняла, что заставляет его нервничать, а этого она как раз не добивалась.