Ведич
Шрифт:
– Мой опыт подсказывает мне то же самое.
– Если учесть, что жизненный опыт – это когда количество ошибок переходит в качество, то мы с тобой прошли одну и ту же школу.
Тарасов улыбнулся:
– Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Но мы постараемся больше не ошибаться.
Прошло два дня с момента устранения Евгения Ощипкова.
Следствию не удалось выйти на след его недоброжелателей, и дело плавно перешло в разряд «висяков».
Взбешённый Варавва Елин попытался надавить на мэра, чтобы следователи УВД занимались расследованием
Магистр Ордена Галактических Мастеров побывал на похоронах Ощипкова, встретился с его охранниками и укрылся в своих апартаментах напротив церкви Святых Мучеников.
А через день, пятого октября, Булавин заметил в Фошне чёрный лоскут глядуна.
– Где он сейчас? – быстро спросил Тарасов, услышав новость.
– Кружит вокруг Школы.
– Конунги снова послали пеленгатор! Жди, я сейчас приеду. Не выпускай его из поля зрения.
Глеб Евдокимович, не переодеваясь, метнулся к «Импрезе» и через десять минут был в Фошне. Нашёл Дмитрия, занявшего позицию на приусадебном участке Школы с биноклем в руках.
– Вон крутится, гад! – сквозь зубы выговорил Булавин, передавая другу бинокль.
Тарасов понаблюдал за порхающим чёрным прямоугольником, взялся за мобильник.
– Я уже предупредил Светлого, – сказал Булавин.
– Попробуем выявить, кому глядун передаёт информацию.
– Иду, – отозвался мальчик, выслушав Тарасова.
Через несколько минут он выбежал во двор Школы. Глеб Евдокимович махнул рукой выглянувшему охраннику: всё в порядке – и провёл ведича на участок, к Булавину.
– Видишь?
– Вижу.
– Уверен, что справишься? Не получится ли обратный эффект: не ты запеленгуешь конунга, а он тебя?
– Я попробую, – коротко сказал Сергий.
Он закрыл глаза, сосредоточился, поворочал головой туда-сюда, застыл.
По его светлым волосам проскочила змейка розового свечения.
Глядун в тридцати метрах от них перестал кружиться, замер на месте, встал вертикально, начал поворачиваться из стороны в сторону, как будто и в самом деле был антенной.
– Может быть, он нас таки видит? – хмуро осведомился Булавин.
– Глядун настроен на пси-излучение определённого качества и интенсивности, – негромко сказал Тарасов, тоже ощущавший дуновение «чужого взгляда». – Мы для него неинтересны. Не сплоховал бы Светлый.
– Надо было посоветоваться с волхвами… – Булавин не договорил.
Прямоугольник глядуна начал корчиться, изменяться, растекаться струями кисейно-серого дыма. Снова собрался в туманно-прозрачный лист, рванул вверх, к облакам. Голубая молния пронзила его, соединяя облака и землю. В следующее мгновение
Сергий открыл ставшие чёрными глаза.
– Брянск…
Тарасов подскочил к нему, обнял за плечи, потряс.
– С тобой всё в порядке? Ты цел?
Глаза мальчика посветлели, он расслабился, глубоко вздохнул, смущённо улыбнулся:
– Нормально, я его засёк.
– Где?!
– Оператор находится в Брянске… но от него лучик тянется в Новгород…
– Дьявол! Значит, Варавва и есть оператор! Но за ним стоит конунг! Кто нам известен в Новгороде?
– Я знаю только двоих: Акселя Черткова и Харитона Кобягу.
– Чертков в Онеге, Кобяга вроде бы погиб ещё тогда, под Лодейным полем.
– По России их, наверное, много.
Тарасов погладил пришедшего в себя мальчика по волосам.
– Тебя не засекли, точно?
– Не-е… я не раскрывался… хотя он пытался меня разглядеть…
– Он тебя всё-таки почуял.
Тарасов встретил мрачный взгляд Булавина. Тот кивнул:
– Конунг понял, что его пеленгуют.
– Дьявол! Я об этом не подумал. Теперь он будет уверен, что Серебряный мальчик прячется в Жуковском районе.
– А мы давай уберёмся отсюда раньше. Пусть потом ищет нас по всей России. Пока он проанализирует обстановку, пока пошлёт разведку, мы успеем сбежать. Всё равно через пять дней надо ехать на Кенозеро.
Тарасов с силой потёр лоб ладонью, посматривая то на Сергия, то на место исчезновения глядуна.
– Сможешь заниматься? Или поедем домой?
– Не хочу домой, я в порядке.
– Ладно, оставайся, вечером заберу. – Он повернул голову к Булавину: – Отведи его в Школу. И займи круговую оборону. Чтобы ни одна мышь не проскочила мимо нас.
Дмитрий увёл мальчика.
Глеб Евдокимович стиснул зубы, достал мобильник и позвонил Егору Крутову.
Группа собралась в Латышах шестого октября.
Дождь прекратился, но облака ходили низко, дул противный холодный ветер, и становилось ясно, что осень окончательно заявила о своих правах.
На совещание неожиданно прибыл Онуфрий.
– Посижу тут с вами, послушаю.
Обсудили положение дел. Дошли до замысла с поездкой на Кенозеро.
– Дмитрий прав, – сказал Тарасов. – Своими активными действиями мы разворошили осиное гнездо. Надо уезжать отсюда как можно быстрей.
– Но наши дела не так уж и плохи, – сказал Хмель.
– Это затишье перед бурей. Конунги знают, что мальчик здесь.
– В чём же дело? Собираемся и едем.
– Минуточку, – вставил слово молчавший до этого момента Онуфрий. – Вы упускаете из виду одно обстоятельство.
– Какое? – наморщил лоб Тарасов.
– Сергий определил поток внимания Новгород – Брянск – Жуковка.
– Если он не ошибся, – проворчал Хмель.
– Ведичи не ошибаются и всегда говорят то, что чувствуют. Но я о другом. Как вы собираетесь ехать в Архангельскую губернию?