Ведьма Агнета. Демон-помощник и заколдованная комната
Шрифт:
Пожала плечами и стала выбираться из кровати. Моему примеру последовал и Александр. Взяли в руки что потяжелей и пошли смотреть на того, кто прервал наш крепкий и сладкий сон.
Вышли. Звук доносился откуда-то сверху. Песня была полна печали и тоски, отчего меня пробрал смех.
– Это что за фигня такая? – поинтересовался Саша.
– Ты все равно не поверишь, это плюшевый ведмедь.
– Кто?
– Ой, медведь плюшевый.
– Тот, которого ты сегодня сушила на веревке? Он же допотопный, не китайский. Как он может песни петь?
– Ртом, наверно, –
Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
– Эй, хватит голосить на всю округу, – громко зашептала я в сторону яблони.
– Моя душа требует песен, – послышался ответ.
– Ночь на дворе, все спят.
– А мне спать не надо, я стойкий оловянный солдатик, – парировал знакомый бас.
– Ты вообще где? – поинтересовалась я.
Саша топтался рядом и подозрительно на меня поглядывал.
– В вороньем гнезде. Меня ворона утащила, пока вы там трапезничали. Потом наступила ночь, мне стало скучно, и я решил немного попеть.
– Проша где?
– Кошка драная? Вон сидит на соседнем дереве, меня караулит, – продолжал басить медведь.
Посветила наверх фонариком и увидала на соседней груше огромного кота, который лениво махал хвостом и не сводил глаз с яблони. Перевела фонарик на нее, из гнезда торчало бесформенное нечто, видно, зря я его постирала.
– Агнета, надо что-то делать, иначе мы перебудим весь поселок, – зашептал Саша.
– Давай спрыгивай, – сказала я медведю.
– Как я тебе спрыгну, я же плюшевый, – возмутился он и завел свою заунывную песню.
– Перевались через бортик гнезда и падай.
– Меня словит твоя кошка драная и сожрет. И я могу разбиться.
– Не можешь, ты плюшевый.
Пока мы препирались, Саша сходил за лестницей. Поставил ее к яблоне, я подержала его. Он вытащил это чудо чудное из гнезда и отдал его мне.
– Агнета, он воняет, – прошептал мне Саша.
Плюшевый медведь деформировался и плохо напоминал прежнюю игрушку. Пах он сильно неприятно, как будто в мусорной куче побывал, – запах тухлого и тления. Меня терзали смутные сомнения. Медведя посадила на пакет на столе. Рядом зажгла свечу. Сашу поблагодарила и отправила спать, сказала, что справлюсь сама.
– Расскажи мне про себя, только правду, – попросила я.
– Я все рассказал уже, – обиженно ответил Мишка косолапый.
– Кто ты? – поинтересовалась я.
– Я матрос, которого укокошили в пьяной драке. Меня привлекло еще живое бьющееся сердце, хотелось снова почувствовать себя живым. Вернулся, но оказалось, что не в свое тело, а в игрушку. Торчу в этом игрушечном теле уже несколько десятков лет. Вначале было любопытно и странно. Женщина обращалась со мной, как с ребенком. Потом мне все надоело, и я начал с ней разговаривать.
Она подумала, что сходит с ума, и обратилась к психиатру. Ее закрыли в больничке. Знаете, какие раньше были лечебницы для таких, как она? Это жуткое место, там даже здоровый человек умом тронется. Я помог ей сбежать оттуда, а она обещала мне свободу. Вместо этого она отдала меня какой-то девочке. Маша кормила меня печеньем с молоком и клала с собой спать. Она мне нравилась. Ее брат проткнул мне бок, а собака утащила меня к своим щенкам.
Потом меня нашла какая-то старушка. С ней мы жили душа в душу, хорошо было. Разговаривали много, она меня считала своим сыночком. Кормила пирожками и поила чаем с малиновым вареньем. Потом она почила. Не смог сидеть долго с ее бездыханным телом. Стал бродить по городу. Меня подобрали, почистили и продали на блошином рынке этой ведьме Аксане. Она же поставила меня в витрину и заточила на долгие десятки лет. Честно могу сказать, что все это время я спал, – закончил он свой монолог.
– Ты вредил людям? – спросила я.
– Ну да. Как-то я слопал все клубничное варенье у старушки. Нашел того противного мальчишку и накидал ему в манную кашу дождевых червей, за что ему влетело от матери. Пугал соседского алкаша по вечерам, когда он шумел. Ну и так, по мелочи, конфеты украл, один раз выпил всю водку у соседа. Знаешь, что интересно? Когда ты плюшевый и ешь сладкое, то приятно всему организму, а вот от выпивки толку никакого нет. Странно, да? – покачал он своей плюшевой головой.
– Ты хочешь освободиться? – поинтересовалась я.
– Ты имеешь в виду поменять эту плюшевую тушку на другую игрушку?
– Нет, совсем уйти из этого мира.
– Я не знаю. Там что-нибудь есть, на том свете? – спросил он, и его глазки-пуговки заблестели.
– Не знаю, никто не помнит, но, может быть, ты переродишься и станешь снова человеком, а не плюшевой игрушкой, – ответила я.
Мне жаль было этого матроса, который вынужден находиться в теле игрушечного медведя.
– Нужно проводить какой-то ритуал?
– Наверно. Ты сам очень-очень сильно-сильно должен захотеть покинуть этот мир. Попросить высшие силы помочь уйти из земной жизни и не цепляться вот за это. Мне кажется, так будет лучше, чем вот это вот все.
– Ты права.
Он протянул ко мне лапки так, что свеча оказалась между нами, в кругу наших рук. Медвежонок смотрел на нее и повторял, как мантру, слова о том, что хочет покинуть этот мир. Я стала просить высшие силы, чтобы они смилостивились и забрали заблудшую душу к себе. В какой-то момент свеча пыхнула и игрушка загорелась каким-то лилово-голубым пламенем. Но он еще был там и все просил и просил забрать его. Показалось небритое мужское лицо вместо мордочки медвежонка.
– Знаешь, а мне ведь не больно, – сказал он и взлетел вверх какой-то голубой искрой.
Игрушка упала на землю, вспыхнула еще пару раз и рассыпалась мелкими угольками и пеплом. Посередине билось маленькое куриное сердечко. Через мгновение его с большим удовольствием слопал Проша. А мне стало грустно и тоскливо, жаль было медвежонка. Однако я радовалась за душу безымянного матроса, который наконец-то перейдет в другую стадию своего перерождения или в другой мир.
Однако с комнатой надо что-то делать, ребятня на этом не успокоится. Завтра буду звонить Матрене, советоваться. Хотя насчет нее у меня уже есть кое-какие задумки, может, хватит сил осуществить их.