Ведьма без имени

Харрисон Ким

Я попыталась переместить ногу с пола, но решила оставить ее там, где она была, когда я почти упала в обморок.

– Что касательно моей линии? – спросила я, когда снова могла думать.

Ал хмыкнул, убрав руки за спину, когда он встал перед большим экраном, показывающим пустой загон ночью.

– Последняя линия формировалась, пока безвременье убегало, – объяснил он. – Вероятно, именно поэтому ты можешь творить магию, а мы – нет.

– Моя линия все еще существует? – сказала я, и Ал покачал головой. Линии были мертвы. Не было никакого вопроса относительно

того, как я все еще могла творить магию, Дали же не был рад… даже с ложью Ала.

– Хватит, Галли, – почти надулась Тритон, поправляя свою одежду, чтобы скрыть рубцы от импровизированных наручников, которые на нее нацепили на площади. – Ты знаешь, что это не то, почему Рейчел смогла творить магию.

– Это не были мистики, – проворчал Дали.

– У меня не было выбора, – сказала я в порыве, видя, что Ал напрягся. – Они мертвы. Все линии.

О, Боже, линии были мертвы. Я не видела Биса со вчерашнего вечера. Ему, наверное, было больно. Айви пропала, вероятно, в одной из спален Кормеля, ожидая моего прибытия, таким образом, он мог убить ее и заставить меня спасать ее душу.

– Я должна идти, – сказала я, нога пульсировала, когда я схватилась за подлокотник и рывком встала, ища костыль. – Я должна вернуться в церковь. Трент, мне жаль, но я ничего не могу сделать, и я должна помочь тем, кому могу.

– Не глупи. – Тритон склонилась над пространством между нами, чтобы выдернуть мой костыль и бросить его Дали. Трент потянулся, чтобы поймать костыль прежде, чем тот разбил аквариум, но Дали был быстрее, и он впился взглядом в Тритон, когда та устроилась поудобнее, довольная собой, что удержала меня на диване и внезапно привлекла внимание Дали. – Дали, ты знаешь, как и я, почему линия Рейчел ушла первой. Богиня ненавидит ее. Рейчел может творить магию, потому что самое крошечное пятнышко мистиков смотрит на нее, роясь вокруг нее и создавая область, с которой она может работать. – Тритон подняла глаза, смотря на меня. – Заполняя ее ци дикой магией…

Я откинула на диване под жестким взглядом Дали.

– Это ложь! – настаивал Дали, и Тритон уставилась в потолок с фальшивым бездельем.

– Или ци любого, с кем она хотела ей поделиться, – закончила Тритон. – Она похожа на небольшую горячую точку лей-линии.

– Довольно! – рявкнул Дали. Трент медленно передвинулся, вставая между мной и разгневанным демоном, и Тритон слегка хлопнула себя по ноге, как двенадцатилетка, радостно засовывая во что-то свой нос, чтобы отвести от меня проблему и отвлечь Дали от понимания, что она когда-то тоже практиковала эльфийскую магию.

– Это мистики, ты – дряхлый, ветхий, старый демон, – сказала она вызывающе. – Линии мертвы, и когда взойдет солнце, потоки безвременья изменятся и утекут, забирая с собой все.

Дженкс... подумала я, смотря на дверь, но беспомощная, чтобы идти к ней. Он не сможет жить долго без магии. Бис тоже. И вампиры. Их душам некуда будет уйти, когда они умрут своей первой смертью. Что-то собиралось сломаться.

– Вы освободили фамилиаров, да? – спросил Трент, и выражение лица Дали стало кислым. – Своих рабов? Вы бросаете их? – возмущенно воскликнул Трент. – В вашем контракте говорится, что вы поддерживаете их. Вы не можете просто забыть это, потому что это трудно.

– Трудно? – рявкнул Дали.

– И души немертвых, – сказала я вслух, думая об Айви. Она убьет себя дважды, чтобы удержать вместе душу и сознание, даже если она думала, что это отправит ее душу прямиком в Ад.

Дали наклонился вперед над столом Трента, указывая на меня толстым пальцем.

– Неспособность выполнить условия контракта не является моей виной. Я удерживал проклятие немертвых, в той мере, в какой мог ожидать. – Поджав губу, чтобы обнажить зубы, он впился взглядом в Трента. – Ты и твой вид виноваты в разрушении душ вампиров, а не мы.

В разрушении душ? удивилась я, затем набросилась на эту мысль, потому что это, казалось, беспокоило Дали больше всего.

– Ты обещал первому немертвому, что его душа будет ждать, не так ли? Это обещание падало на всех, кто последовал за ним. А теперь ты не можешь его выполнить.

– Это не моя вина! – прокричал Дали, и рыбка позади него разбилась в укрытие.

– Ты наблюдал за проклятием, – недовольно сказала Тритон.

– Это невыносимо, – сказал Трент, начиная шагать. – Все население живых, дышащих людей попало в ловушку в безвременье, чтобы умереть?

Дали рассмеялся, горький звук прозвучал холодно.

– Забавно. Это то, что вы предназначили для нас.

Трент повернулся, его гнев просачивался сквозь его железный контроль.

– Сначала это была ваша идея.

Ал одернул свой костюм.

– Поскольку вы сделали из нас рабов и деформировали наших детей настолько сильно, что они стали дегенератами.

– Эй! – воскликнула я, не желая, чтобы меня записывали в идиоты с рождения. Нет, я могла доказать все это самостоятельно.

– Мальчики и девочки, – успокоила Тритон, ее приятное выражение лица задергалось, когда она заметила ушиб в форме отпечатка руки на ее руке. – Мы, э, все пострадали, и хотя мы явно не можем забыть, мы можем, по крайней мере, стремиться простить друг друга, таким образом, мы можем... выжить?

Трент разочарованно отвернулся от нас.

– Не к чему двигаться вперед, – сказал он, смотря на руки, чтобы оценить их дрожь. – Нет никакой магии. Они не послушали меня, а теперь все мы страдаем.

Мой живот скрутило, но ребра болели сильнее, и все, чего я хотела – это лечь и не двигаться.

– Мне жаль, – прошептала я. – Если бы было что-нибудь, что можно было бы сделать…

– Есть, любимая.

Дали вскинул голову на мягкое замечание Тритон. Твердое, неумолимое выражение лица демона откликнулось во мне скачком адреналина.

– Тритон, – рыкнул Ал, когда встал перед редко используемым баром Трента, его плечи опустились и напряглись. – Заткнись, черт тебя дери.

Трент сделал шаг вперед.