Ведьма без ковена
Шрифт:
Она, отшив нереальную толпу поклонников, отхватила себе первого парня, нет, не на курсе, а в институте, побогаче и поумнее, а потом и его променяла на более платежеспособный вариант. Тут поневоле задумаешься о существовании колдовства и всяких там приворотов. Однажды один из тайно влюбленных в Гринько одногруппников описывал её внешность под таким углом, что не будь я знакома с оригиналом, решила бы, что слушаю художественное описание шедевра Крамского «Неизвестная»**: интригующая тайной, созданной мастером кисти и манерной элегантностью полотна. Особенно меня
И вот сейчас, старое зеркало пленяло взгляд, отражая меня и не меня одновременно. Кожа мерцала жемчужным светом, таким, как ночное светило в полнолунье, ненавязчивым и таинственным, в моих скучных, карих глазах заискрились изумрудные звезды, губы стали насыщеннее и пухлее, словно я долго их кусала, а волосы блестели и лежали красивой волной как в рекламе шампуня от перхоти.
— Фень, — отвлекла я лиса от хищного созерцания нахохлившегося воробья за окном, — ты мне сразу скажи, чего ждать, а? Что-то мне страшно.
— Не дрейфь, прорвемся, — фыркнул пушистый, — бери чемодан, в гостиницу уже не вернемся, от «наци»*** сразу в особняк, надо проверить кое-что.
На мой вопрос что, лис предпочел не отвечать, а обернулся привычным кулоном, и замер, в немом совершенстве.
Здание НацТраст Шварца было старым, каким-то лубочным, как будто построено в псевдорусском стиле и даже войдя в него ощущение, что я в ГУМе не прошло. Несколько этажей пассажа — рабочих линий, арочно-сетчатый потолок, гранит, тарусский мрамор, зеркала и позолота лишь усилили ощущение. Но немое восхищение архитектурой наткнулось на мель непонимания, и через десять минут я поняла, почему фенек называл клерков постыдным «наци». А через двадцать минут, я посчитала его эпитет слишком мягким и придумала не один десяток своих собственных, куда как крепче и забористее.
— Этот еще расторопный, Даш, — шуршало у меня в голове, — видимо ты ему понравилась.
— Ёлки-иголки, а если бы я ему не понравилась? — шепнула я. Слышать мои мыли Феня не мог, и слава небу, поэтому приходилось говорить, пусть и тихо.
— Давай не будем о грустном, — хмыкнул лис.
А я, перевернула тридцать седьмую страницу странной анкеты и вновь погрузилась в дебри идиотских вопросов, напоминающих тест на IQ. Я еще смогла продолжить последовательность Фибоначчи и объяснить его связь с золотым сечением, но вот вспомнить год взятия Бастилии, угадать окрас камышовки или название первого фильма Феллини, мне было не под силу.
— Они что издеваются? — злилась я всё больше.
— Да, — краткость — сестра таланта, лис был удивительно лаконичен.
Когда отвыкшие от долгой писанины пальцы свело судорогой, я наконец-то ответила на последний вопрос. Тут же, словно неотрывно наблюдая, ко мне подскочил сотрудник наци…тьфу ты, НацТраста и завизировав анкету, убрал её в свой ящик.
— Госпожа Темирова, — отвлекая меня мягкой полуулыбкой, обратился ко мне клерк, — сейчас вам предстоит сделать непростой выбор, прошу.
И указал на удобный стул, плотно придвинутый к похожему по стилю небольшому столу. И пока
— Это пока полежит здесь. Фамильяры ужасно болтливы, а подсказки чаще всего не верны, — и опустил Феню на сложенную опрятной стопкой периодику, — тем более, что в хранилище с ним нельзя. Выбирайте, шансов у вас побольше, чем у остальных.
Не очень поняв его последнюю фразу, я перевела взгляд на ключницу красного бархата. На плоской подушечке лежал странной формы старинный ключ с пушистой, нитяной кисточкой на конце, и этот самый хвостик сейчас вилял. Преданно и радостно. Я цапнула его за серединку, и кисточка забилась в счастливом припадке, норовя обнять меня за руку.
Что нужно было выбирать мне потом рассказал фенек. Оказывается это такой тест для самозванцев — на подушке лежало пять ключей-близнецов, и лишь один правильный. Его и взяла, но другие-то я в принципе не видела, так что суть теста осталась бы для меня загадкой, если бы не разъяснения Фени.
Клерк кивнул и проводил меня в хранилище перед тем, как покинуть темное, немного мрачное помещение, протянул мне хрустальный треугольник и объяснил его назначение:
— Захотите покинуть комнату, вложите его в паз, вот сюда, дождитесь щелчка и выходите. Световые линии укажут на выход. Всего доброго, госпожа Темирова.
— До свидания, — ошалело попрощалась я. Стойкое ощущение, что я внутри неприступного и самого надежного в мире сейфа возросло сильнее, когда мужчина покинул хранилище. А я в растерянности осматривала три десятка закрытых ящичков, и что-то мне подсказывало, что это очередной тест.
Помимо замочной скважины на всех дверцах были продолговатые углубления размером с пятирублевую монету, мелкий шрифт выгравированный внутри был практически незаметен из-за пыли, и я потерла одну из вмятин, чтобы прочитать надпись. А вдруг это руководство к действию? Острая боль, всего на мгновение пронзила палец, и рассекая подушечку крошечное лезвие спряталось внутрь. Порез был глубоким и тонким, как от бритвы, я ойкнула и прикусила палец зубами, дабы остановить кровь, которая капала на пол хранилища.
Пшшш, и ящик выполз на середину комнаты, не покидая пазов, но открыть его, я смогла лишь после того, как несколько раз провернула виляющий попой ключ. Внутри оказалась толстая книга в кожаном переплете, широкие ремни, прочно застегнутые, не давали книге открыться. На обложке было изображено древо, заключенное в круг, книга вибрировала, звала меня, да, это он, родовой гримуар семьи Апакаре****.
Я волевым усилием спрятала его в рюкзак, шепча о прощении и обещая всенепременно заглянуть на его страницы, но времени у меня было не так много, а нам еще пилить в особняк, вчера вечером лис узнал точный адрес. Как, я не спрашивала. Уверена, секрет фирмы — не выдаст.