Ведьма для Северного Владыки
Шрифт:
— Карать невинных, мой муж не может, а за свои грехи, я, не таясь отвечу!
— Ох, и дуреха ты Марта! — покачала головой Любава. — Муж тебя в шелка разодел, жемчугами увешал, а ты в огонь за нищим кузнецом едва не бросилась!
— Да почем вам знать, бабоньки, он может быть на ложе ее, в драконьей своей сути призывает? Где уж выдержишь такое? — ужаснулась Светорада.
— Неужто, правда? О, Творец всевышний! Как же? — тут же закудахтали другие, с любопытством на меня уставившись.
— Я вам о серьезном говорю! — воскликнула я в отчаянье. —
— Пущай борются. Долг у них такой! — хохотнула Любава. — А требы и подношения, мы и так исправно делаем.
Едва девушка договорила, как ярый громовой раскат сотряс всю кухню, вспышка молнии ослепила все на несколько мгновений. А в распахнутое окно, кубарем влетел черный ворон, чуть не вусмерть перепугав всех девок. Которые с визгом бросились в рассыпную, по стенкам и за печи.
Я тоже испугалась, замерла боясь шолохнуться, но птица прискакала именно к моим ногам.
У огромного, черноглазого ворона было сломано левое крыло. Кровь из него темными, густыми каплями падала на пол.
— Кар! — громко сказала птица, подняв свою голову и просяще смотря на меня.
Я присела перед птицей. Ворон чуть отскочил, но убежать не пытался. По-прежнему бесстрашно заглядывал мне в глаза, и может мне и чудилось, но я могла поклясться, что в отражение черных птичьих глаз, я видела лик Велеса. Таким, каким он предстал тогда пред нами.
— Хочешь, чтобы помогла? — спросила несмело.
— Карр! — птица даже голову склонила, словно кивая.
— Будет печь, а кости сращивать я и вовсе не умею, — честно предупредила толи птицу, толи бога.
Ворон подпрыгнул ближе, подставляя мне свое крыло.
Делать нечего. Отказывать в помощи болящему, кто бы то ни был, нельзя.
— Матушка — Жива, помоги! Направь силы мои как нужно!
Закрыла глаза, сосредоточилась, почувствовала, как задвигалась во мне сила быстрыми потоками, как потекла по рукам, как отдавалась ворону.
Птица вела себя смирно. Даже не трепыхалась. А потом вдруг, как клюнет, как вцепиться в руку, как потянет. Мне только и осталось, что шокировано взирать на разорванную ладонь, без кусочка кожи.
А птица легко встала на крыло и выпорхнула в окно, словно ее тут и не было.
Глава 36
Огнеяр.
То, что она не сдержится, будет плакать и проклинать меня, когда Михал будет гореть на костре, это было понятно, к этому я был готов, но вот то, что она сама за ним в огонь кинулась, меня поразило! Сколько же в ней в тот момент было ненависти ко мне и отчаянья. Даже сорвала с пальца мое родовое кольцо, с проклятиями кинула его в огонь.
Отвесила пощёчину наотмашь! Отреклась от меня! В лицо мне плюнула! И это после того, как несколько часов назад, сама, добровольно, неистово отдавалась мне из ревности!
Одно слово — люди! Нестабильные, неразвитые души! Свое собственное слово, не ценят. Сами дали, сами взяли. И плевать им на кармические узлы, что всегда завязываются, на каждом данном обещание.
Как же давно я не испытывал эти низко вибрационные чувства. Раздражение, досаду, разочарование, злость, обиду.
О, да, Ведара! Ты вдохнула в меня жизнь во всех ее красках и спектрах! Всего уже дала вкусить сполна!
И понимал же, что рано еще для того, чтобы все ее чувства забылись, и она могла спокойно смотреть на своего бывшего. Все понимал, но все же надеялся, что уже окажусь для нее важнее. Глупо.
С ума сходил, метался из угла в угол словно подранок. Хотелось взять какую-нибудь девку и выместить на ней все раздражение. Но так ронять свое достоинство перед гаремом, не хотелось.
И думать о том, что я теперь обязан сделать с женой, тоже не хотелось.
Но самое поразительное в том, что, если бы она не бросила кольцо в костер, парень бы погиб. Безтелнсный оказался слишком сильным и костер нуждался именно в драконьем огне. Так, что, отказавшись в порыве чувств от меня, Веда спасла жизнь своему Михалу. Без этого, я увы, не смог бы выполнить данное ей обещание и спасти ему жизнь.
Так, что, похоже, все случилось, так, как и должно, по велению высших мира сего и мне то и обижаться не на что, но справиться со своими чувствами, оказалось очень нелегко.
Я не спал всю ночь, думая о жене и о том, кто же нас предал и только утром обратил внимание на то, что впервые так долго я не думаю о Данае. В переживаниях о Веде, она отошла на второй, а то и третий план. Впервые, за все время моего бытия без нее. Я не вспоминал ее улыбку, не скучал по ее поцелуям и смеху. Веда действительно подарила мне новую жизнь.
— А если бы на том костре Даная его кричала, заживо сгорая, неужто он бы к ней не бросился? Неужто не распроклял бы злодеев, губящих невинную?
Возмущалась жена утром, когда магичка посмела ее отчитывать.
Даная на костре? Обвиненная наветом? О, боги! Да я не то, что б обвинителей распроклял, я бы весь мир, где ее сжечь бы посмели, в прах бы обратил! В мельчайшие песчинки!
Осознав свои чувства, понял, что тоже самое чувствует и Веда сейчас, к своему, по — прежнему любимому Михалу, а то, что она мне добровольно отдалась вчера, еще ничего не значит, она проста пыталась укрепить свои позиции в предлагаемых обстоятельствах. Не более.
Я ведь действительно разрушил ее жизнь. Насильно оторвал от всего привычного и любимого. Это для меня прошло уже три чудесных дня с ней. А для нее прошло еще только, три мучительных дня со мной.
Выдохнув, решил дать ей еще один шанс.
Внушил Михалу ворваться в ее покои, очень интересно было посмотреть, как Веда себя поведет. Окончательно ли потеряла голову, или же здравый смысл-таки возобладает.
Увидев его живого, она едва чувств не лишилась от облегчения. Как же порывисто бросилась к нему, как же горько плакала на его плече.