Ведьма Ильзе
Шрифт:
В общем, хотя Бек и воспитывался как горец, на самом деле им не был и становиться не собирался. Квентин говорил, что это правильное отношение. Зачем пытаться казаться тем, кем, как тебе самому известно, ты не являешься? Если уж надо притворяться, так притворись кем–нибудь особенным. Беку эта мысль нравилась, но он пока не представлял, кем бы можно было притвориться. Об этом он говорил только с Квентином и еще не задумывался над этим вопросом. Может быть потом, когда это понадобится, он над этим подумает.
— Умираю от голода, — заявил Квентин, когда они шли по густому лесу. — Съел бы того кабана целиком, если бы он мне сейчас попался!
Его широкое волевое лицо было радостно и открыто, на нем всегда отражалось то, что было у Квентина на душе. Он никогда ничего не скрывал. В нем не было ни притворства, ни обмана. Квентин Ли принадлежал к тому типу людей, которые высказывают все начистоту и открыто проявляют свои чувства. Бек же был осмотрительнее в своих словах и в проявлении эмоций, он считал себя отчасти чужаком и поэтому старался быть осторожным. Но Квентин был весь нараспашку, и если это кому–то нравится — то все нормально, не нравится — тоже хорошо.
— Ты уверен, что это была птица? — спросил его Бек, которому все не давало покоя появление той огромной тени.
Квентин пожал плечами:
— Я видел ее только мельком. Как ты и сказал, она похожа на птицу с побережья. — Он задумчиво помолчал.— Хотел бы я на такой полетать.
Бек фыркнул:
— Тебе все хочется. Только подавай.
Квентин кивнул:
— Правильно. Но что–то хочется больше, а что–то меньше. А это как раз то, чего мне хочется больше.
— А я бы еще поохотился на того кабана. — Бек отстранил от лица ветку. — Еще бы две секунды…
— Брось! — Квентин в шутку толкнул Бека. — Завтра снова отправимся на охоту. У нас времени до конца недели. Рано или поздно подстрелим какого–нибудь кабана. Почему бы нет?
«Ну, — подумал Бек, — хотя бы потому, что кабаны быстрее, проворнее, сильнее и гораздо лучше умеют прятаться, чем мы — их отыскивать». Но он ничего не сказал, так как, если бы они добыли кабана сегодня, им бы пришлось ломать голову над тем, как убить остаток недели. Беку даже думать не хотелось, какие идеи могли бы прийти в голову Квентина.
Тени все сильнее обволакивали землю, солнце закатывалось за горизонт, и подступала ночь. В долинах и низинах начал собираться туман. Застрекотали сверчки и закричали ночные птицы. С Раппахалладрона повеяло холодом, и Бек поежился. Может, предложить завтра пойти на рыбалку для разнообразия. Это не такое захватывающее мероприятие, как охота на кабана, но зато больше вероятность успеха.
«Кроме того, — думал про себя Бек, — когда ловишь рыбу, можно подремать днем на солнышке. Можно мечтать, совершать в уме путешествия». Можно будет немного подумать о будущем, что неплохо, так как будущее свое он еще не обдумал.
— Вот она опять, — почти безразлично произнес Квентин, показывая вперед.
Бек посмотрел, но, несмотря на свое превосходное зрение, ничего не увидел.
— Что «опять»? — спросил он.
— Та птица, которую я видел. Которая пролетела над поляной. Рок — так они называются. Показалась над горой и снова исчезла.
— Роки не летают над сушей, — сказал Бек. «Если только ими не управляют Крылатые Всадники, — добавил он про себя. — Если так, то другое дело. Но что тут делать Крылатому Всаднику?»
В сумерках что угодно может показаться.
Квентин, казалось, его не слышал.
— Это рядом с нашим лагерем, Бек. Надеюсь, она не разорит наши запасы.
Они спустились со склона, пересекли долину и стали взбираться на другой склон, где находился их лагерь. Они прекратили разговор и, сосредоточившись на подъеме, стали внимательнее вглядываться в сгущающиеся тени. Солнце зашло, и лес был полон самых разных едва уловимых движений. Наступила вечерняя тишина, затишье, когда все обитатели леса словно ждали, кто первым издаст звук. Сами того не замечая, Бек и Квентин стали ступать тише.
Когда в этих горах темнеет, это значит, что наступает кромешная тьма, особенно если нет луны, как в эту ночь, и светят только звезды. Бек заметил, что почему–то начинает волноваться, ему казалось, что что–то не так, хотя ничего угрожающего или необычного он не видел. Бек и Квентин без происшествий дошли до поляны, где располагался их лагерь, не сговариваясь, остановились на краю и стали молча вглядываться в темноту.
Наконец Квентин тронул Бека за плечо и покачал головой. На вид все было нормально. Бек кивнул. Они вышли на поляну, прошли туда, где были сложены их припасы. Припасы были не тронуты. Проверив свое снаряжение, лежащее в развилке толстого клена, и, найдя его в полной сохранности, они вынули свои одеяла и расстелили их рядом с остывшим кострищем. Затем отвязали мешок с продуктами и спустили его на землю. Квентин начал разбирать продукты и посуду, собираясь готовить ужин. Бек вынул трут, чтобы разжечь костер из припасенного с утра хвороста.
Где–то поблизости громко прокричала ночная птица, полетевшая охотиться или искать себе пару. Бек поднял взгляд, огляделся и принялся разжигать огонь. Когда костер разгорелся, Бек пошел к краю поляны, чтобы собрать еще сухих веток.
Когда он разогнулся, то обнаружил, что стоит лицом к лицу с незнакомцем в черном одеянии. Незнакомец стоял всего в двух футах от него, почти совсем рядом, но Бек совершенно не слышал, как он подошел. Юноша замер, прижав к себе охапку хвороста, душа его ушла в пятки. Мысли заметались, ни на одной из них Бек не мог остановиться.
— Бек Рау? — негромко спросил незнакомец.
Бек кивнул. Под капюшоном нельзя было разглядеть лицо человека, но его низкий, грубый голос снимал тревогу. Страх немного улегся.
Квентин заметил, что с Беком что–то неладное. Он отошел от костра и стал вглядываться в темноту.
— Бек? С тобой все в порядке? — Он подошел ближе. — Кто там?
— Квентин Ли? — спросил его незнакомец.
Горец не остановился, и рука его легла на рукоятку привешенного к поясу ножа.
— Кто вы?