Ведьма из яблоневого сада
Шрифт:
Алёна резко встряхнулась, отгоняя ужасные мысли.
Кто же он, проклятый мопедист? Может быть, его кто-то видел, кроме нее? Его могли заметить человек на «Мазде» и почтальонша. Водитель «Мазды» уже уехал, номера Алёна не заметила, его вряд ли отыщешь, а вот почтальонша Клер… ее можно найти в Нуайере. Вдруг она видела человека на мопеде? Вдруг знает его, ведь она здесь всех знает. Или хоть разглядела толком…
Алёна стояла, глядя в землю, и думала, напряженно думала.
А человек, который хотел убить ее, пытался разобрать игру мыслей на ее лице и понимал, что теперь она станет осторожней, а ему, значит, будет куда труднее сделать то, что он хотел сделать.
Из дневника Селин Дюбоннез,
конец августа, Мулян, Бургундия
Я позвонила ей сама. Разумеется, не на портабль – откуда мне знать номер ее мобильного? – а на домашний телефон Брюнов. Во время своего визита в их дом и дурацкой, хотя и весьма полезной болтовни с Марин я заметила, что старый-престарый телефон Маргарет Брюн так и стоит на каминной полке. А в старой-престарой телефонной книге у меня сохранился номер. Еще пятизначный – незапамятная древность! В Париже или, к примеру, Дижоне восьмизначные номера, а у нас в провинции телефонная связь такая же, какая была в шестидесятых годах. Теперь по домашним номерам даже в Муляне мало кто звонит – все обзавелись портаблями, или, как их называют на американский манер, мобильными телефонами. Они гораздо дешевле, чем оплачивать домашний номер. Я тоже предпочитаю позвонить на почту или врачу через портабль, вот только когда нужно поговорить с Багарёром и я знаю наверняка, что он дома, я снимаю черную эбонитовую трубку и своим корявым, уже далеко, о, далеко не таким гибким, как прежде, пальцем накручиваю номер. Не кнопочки нажимаю, а с силой кручу старый диск, иногда ломая ногти и страшно злясь при этом.
Однако сегодня я набирала номер Маргарет Брюн просто с удовольствием. И даже длинные гудки слушала с удовольствием, представляя себе, как Марин и ее отвратительная подруга Элен мечутся по комнатам, недоумевая, откуда исходит звон. Они ведь, конечно, думали, что черный эбонитовый телефон – такая же бесполезная рухлядь, как половина вещей, загромождающих дом Брюнов. Я терпеливо держала трубку около уха, слушая гудки. Ну-ну, давайте соображайте, девушки, соображайте скорей! Или я ошибаюсь и дома никого нет?
Ага! Нашли наконец-то!
– Алло, я слушаю.
Я узнала голос Марин. Запомнила его. Приятный голос, беззаботный такой. Правда, сейчас он был очень удивленным.
Я помолчала, вслушиваясь. До меня отчетливо доносился звук включенного телевизора, и, судя по голосу диктора, шел тот же выпуск Евроньюс, как и у меня. Выступал представитель Интерпола в России и рассказывал о блестящей операции, которую несколько дней тому назад провели в Москве, обезвредив представителей международной террористической организации. И тут, перекрывая диктора и растерянное алёканье Марин, до меня донесся другой голос – тоже женский, очень возбужденный и встревоженный. Я определенно поняла слова: «Марин… телевизьон… Москва…», а другие не разобрала, речь шла на чужом языке, однако у меня даже дрожь по телу прошла: Элен! Наверняка она! Итак, она дома… Я не решилась позвать ее к телефону: был риск, что Марин может узнать меня. Лучше позвоню позднее.
Я молча положила трубку и уставилась на экран. Картина там разворачивалась ужасная. Русские вообще очень грубы, очень. Конечно, речь идет о задержании опасных преступников, но все же надо быть рыцарями даже с врагами. Однако на такое способны только французы. Я видела толпу людей с чемоданами и сумками, которые стояли в очереди к маленькому и тесному автобусу, вернее, фургончику. Диктор сообщил, что это очередь желающих добраться до международного аэропорта Шереметьево-2 в Москве. На глазах у людей развернулась страшная картина. К очереди шел от метро (диктор сообщил, что станция называется «Речной вокзал») какой-то привлекательный молодой человек – черноволосый, смуглый, немного похожий на наших гасконцев. Он нес на плече сумку. Наверное, тоже хотел добраться до международного аэропорта с непроизносимым русским названием. Но еще не дошел до очереди, как вдруг дорогу ему пересек какой-то неряшливый мужик в оранжевом фартуке уличного подметальщика. Перед собой он толкал столь же неряшливую тележку с какими-то грязными ведрами и совершенно допотопной метлой, сделанной из поломанных веток деревьев. Боже, какая отсталая страна эта Россия! Там подметают улицы! Не моют их, а подметают, да еще и вручную!
Ну так вот. Поравнявшись с черноволосым молодым человеком, дворник взял да и бросил ему под ноги свою ужасную метлу, а когда тот споткнулся, дворник кинулся на него… Тут же набежали еще какие-то люди, кто в штатском, кто в одежде русских полицейских, юношу мигом скрутили, швырнули в угрюмый серый фургон и увезли. И я подумала, что преступность будет процветать до тех пор, пока в злоумышленниках числятся столь приятные молодые люди, а задерживать их со всей возможной жестокостью станут всякие грубые дворники, невзрачные русские полицейские и такие представители Интерпола, как тот, который комментировал сюжет.
Лицо его было размыто, как обычно в подобных передачах, однако диктор сообщил, что он глава Московского представительства Интерпола, который лично занимался ликвидацией террористической банды. Чтобы выманить преступников из укрытия, он проник в ряды уголовников и прославился среди них под кличкой Miette [26] , а чтобы больше соответствовать избранному образу, даже позволил себе сделать пластическую операцию на ухе. Это придавало ему более зловещий вид и внушало страх и уважение в преступной среде. Я, повторяю, не видела лица мнимого Miette, однако фигура у него была чрезвычайно крепкая: широченные покатые плечи, мощные руки… Он тоже выглядел очень грубым. Очень!
26
Miette – крошка (франц.).
Итак, притворившись вульгарным грабителем терминалов, через которые осуществляются платежи за мобильную связь, мсье Miette каким-то образом установил, что отношения между собой террористы поддерживали именно через терминалы. Они опускали в аппарат купюру, которую никак нельзя отличить от настоящей и на которой была записана шифром некая информация. Терминал, перестроенный на ее прием с помощью специально вмонтированного устройства, считывал информацию. Miette смог изъять купюру. Опустивший ее курьер террористов по кличке Стас заметил его манипуляции, начал слежку и таким образом открылся, Miette заметил его… Остальное было вполне понятно и не слишком интересно.
Единственное, что мне стало интересно, – почему так разволновалась, смотря этот телевизионный сюжет, Элен? Может быть, она сама замешана в преступлениях преступной группировки? А что, очень может быть! Русские – ужасные существа, им нельзя доверять. Раньше они были все коммунисты, теперь – все террористы. Но если Элен – пособница террористов, тогда сладить с ней будет не очень легко. Она может оказаться сильней, чем хотелось бы. А впрочем, Багарёр поднял бы меня на смех. Он вчера просто закатывался, рассказывая, какой перепуганной была Элен, как она тряслась от страха. Да, она всерьез подумала, что человек в красной каске намеревался убить ее. Она же не знала, что он не причинил бы ей вреда до тех пор, пока не заполучил бы дневник Николь Жерарди. Сначала дневник, а потом… потом всякое может случиться с одинокой женщиной, которая настолько глупа, что беспечно носится в одиночку по незнакомым лесам. Был тут один такой, тоже носился… правда, на велосипеде…
Что-то дует, какой-то неприятный сквозняк. Вот странно, за окном жаркий полдень, а у меня словно бы ветром вдруг повеяло! А если закрыть окно, будет душно.
Ладно, пойду-ка я полежу отдохну, потом позвоню еще раз – вдруг трубку возьмет Элен…
Ну вот, продолжаю писать. Я дозвонилась-таки до Элен! Я говорила с ней!
После полудня я подошла к окну и увидела Марин, которая со своими девчонками брела мимо моего дома. Сразу стало понятно, что они идут поиграть в саду художника Гийома. То есть он давно умер, там теперь живет Жани, его вдова с сыном, и она иногда зазывает детей поиграть в саду Гийома, где стоят гипсовые раскрашенные статуи разных зверей, сказочных персонажей (в том числе и Blanche Neige), а также футболиста Зидана. Ага, Марин с дочками ушла – значит, Элен дома одна, поняла я. И сразу схватила трубку, накрутила номер.