Ведьма - королева Лохлэнна
Шрифт:
И тут вдруг откуда-то раздался высокий, резкий звук трубы. Руки Синих, занесенные для ударов, замерли в воздухе. Выражение их лиц сменилось с яростного на озабоченное. Некоторые повернулись, глядя на свой парусник. Звук трубы повторился, и они кинулись бежать. Лишив себя удовольствия прикончить меня, они со всех ног помчались к своему кораблю. Вскарабкавшись на леер и балансируя на нем, они глядели вниз. Я, поднявшись на ноги, побежал за ними и увидел, что галера быстро наполнялась водой. Оставшиеся на борту Синие не успевали вычерпывать ее. Копье, брошенное мною, помогло нам больше, чем я ожидал.
Перерезав веревки абордажных крюков, экипаж галеры отчалил
Я оглядел палубу нашего судна. Синих на ней не осталось, за исключением убитых и раненых. Положив на палубу Головоруб, я бессильно опустился рядом. Мой палаш был весь в синей крови, но я выглядел намного живописнее, залитый с ног до головы кровью двух цветов — синей и красной. Крадучись, наш доблестный экипаж вылез из укрытия и стал сбрасывать за борт убитых пиратов. Предварительно они сдирали с трупов все представлявшее хоть мало-мальскую ценность. За убитыми последовали раненые, а я был слишком слаб, чтобы вмешаться и запретить им это.
Потом матросы приблизились ко мне. Я не знал, что у них на уме, но не смог бы сопротивляться, даже если бы они решили швырнуть меня в море вслед за Синими. Но матросы, остановившись на некотором расстоянии, просто разглядывали меня, преисполненные суеверного ужаса.
Я огляделся, ища глазами Эннис, но в этот момент ко мне, мягко ступая и облизываясь, подошёл белый леопард, вымазанный синей кровью, и стал тереться о мое плечо. Матросы в панике разбежались.
— Кис-кис, — пробормотал я.
Леопард исчез. На его месте, уперев руки в бока, стояла Эннис. Тут я вспомнил, как она говорила мне, что может менять облик и превращаться в любого зверя.
— Ну и по-дурацки же ты себя вел, Дюффус Дженьери! — сказала она насмешливо. — Скакал тут и резвился, как персонаж из «Кольца Нибелунга». [13] Тебя ведь могли убить, понимаешь?
— И правда, как это я не догадался, что меня могут убить? — ответил я и потерял сознание.
Позднее, придя в себя, я обнаружил, что раны мои перевязаны. Эннис смазала их каким-то скверно пахнувшим снадобьем, которое, по ее уверениям, обладало чудодейственным лечебным эффектом. Укрытый одеялом, я лежал на досках каюты рядом с Головорубом. Доски казались мне жестче обычного, и впервые за все время моего пребывания в этом мире я чувствовал озноб.
13
«Кольцо Нибелунга» — цикл из четырех опер Р. Вагнера на сюжеты из древнего эпоса германских племен.
— Мы подходим к морю Мрака, — сказала сидевшая на койке Эннис. — Приготовься к тому, что будет очень холодно и очень темно.
— И все-таки я не могу понять, как это один из участков поверхности планеты не освещается солнцем.
— Да, это так. И ничего тут не поделаешь, — равнодушно отозвалась Эннис. Видимо, на Анноне никому не приходило в голову интересоваться тайнами природы. Все необъяснимое и непонятное относили на счет волшебства, и всех это устраивало. Возможно, именно поэтому здесь не существовало науки как таковой, подумал я. Может быть, потому цивилизация Аннона так отстала от земной?
Но в самом ли деле это отсталость, вот в чем вопрос. Здесь не было ни атомных бомб, ни ревущих реактивных самолетов, ни чудовищных автомобилей. Конечно, пенициллина и других наших эффективных лекарств здесь тоже не знали. Зато умели делать эту черную мазь, от которой так быстро унялась боль моих ран.
— Дюффус, — позвала Эннис в тот момент, когда я с трудом менял положение своего измученного тела, укладываясь между столом и койкой.
— Слушаю, принцесса.
— Мне холодно.
— Сочувствую вам, ваше величество.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!
— А что же вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что чем ближе мы подходим к морю Мрака, тем становится холоднее. Ты не замерз на полу?
— У нас, настоящих мореходов, это зовется палубой.
— Черт возьми, ответишь ты мне или нет? Тебе холодно?
— Я начинаю привыкать и к этому. И не хотел бы бросать закаливание на данном этапе, чтобы потом начинать все сначала:
— Чтоб тебе пусто было, Дженьери! Почему ты не делаешь то, чего я хочу?
— О Слава Лохлэнна, я ведать не ведаю, чего вы хотите.
— Нет, знаешь! Ты знаешь, что я пообещала Бран-вен, и знаешь, что обещания надо выполнять!
— Полагаю, что я и Бранвен квиты. Я для нее так старался тогда в храме, а она нас сегодня подвела.
— Дженьери, если ты немедленно не заберешься на эту койку, я нашлю на тебя мышей, и они станут бегать по твоему животу!
— О, я буду этому только рад! С детства люблю мышек! Они такие славные. Помнишь, у Бернса:
Зверек проворный, юркий, гладкий, Куда бежишь ты без оглядки, Зачем дрожишь, как в лихорадке За жизнь свою? [14]14
Зверек проворный, юркий, гладкий… — Р. Бернс. «Полевой мыши, гнездо которой разорено моим плугом». (Пер. С. Маршака.)
— Дюффус, прошу тебя! Ты что, не видишь? Я тоже дрожу как в лихорадке! Меня мучает предчувствие чего-то ужасного! Я боюсь. Пожалуйста, иди ко мне и обними меня!
— У тебя предчувствие чего-то ужасного? Боже мой, что может быть ужаснее сегодняшней драки с Синими?
— Не знаю. Но Морриган и Мюллеартах не сидят сложа руки, и я боюсь.
Как это было непохоже на мою самоуверенную ведьмочку! На самом ли деле она так испугана или это только предлог?
— Дюффус… прошу тебя… Я хочу тебя… Хочу, чтобы ты взял меня!
Вот это уже больше походило на правду! Похлопав Головоруб по рукоятке, чтобы он не ревновал, я взобрался на койку. Скользнув под одеяло, я обнял Эннис и прильнул к ее губам. Руки ее благоухали, а губы были мягкими и податливыми. Ни о чем другом, кроме моей ведьмы-королевы, я не мог сейчас думать. Да, некоторыми колдовскими приемами она владела в совершенстве.
IX
Предчувствия Эннис не оправдались. Все шло отлично. По крайней мере, в течение нескольких ближайших дней ничего плохого с нами не случилось. Возможно, в ту ночь мы так ублаготворили Бранвен, что она отводила от нас все беды.