Ведьма на службе. Идите лесом, Господин Инквизитор
Шрифт:
Хихикнула против воли и закашлялась из-за першения в горле. Инквизитор тут же кинулся к моей сумке и достал фляжку с водой.
— Ты уже и в моих вещах покопаться успел? — жалобно засипела.
— А вдруг у тебя бы оказалось какое-нибудь обезболивающее зелье?
— Будто ты что-то в этом понимаешь, — хотелось расхохотаться.
Я представила, как Дамиан стоит над котелком и варит какую-то бурду. Эта картина, возникшая в моём воображении, однозначно подняла мне настроение.
— По дурости выбрал зельеварение, так эта старая карга мне чуть красный
— А в чем проблема была? — сделала пару глотков.
— Да, не смог отличить приворот от средства против боли в желудке.
Я покатилась со смеху, а на глазах выступили слёзы.
— Да что ты смеешься? Откуда мне было знать?
— Приворот пахнет, как духи, а лекарство от желудка отдает ежевикой и зверобоем. Ой, дурень!
— Это вам, женщинам, понятно.
— Ой, дурак!
На какое-то время я даже забыла о том, где мы находимся. Давно не было так легко и свободно. Если бы я могла останавливать время, то непременно удержала бы эту секунду.
— Ты прости меня… — прошептал инквизитор.
— За что? — я моргнула пару раз от неожиданности.
— Я был неправ.
Ничего себе! Бывает же такое…
— Так вот, — продолжил мужчина, — я не должен был давить на тебя и… И хамить тоже не надо было. Вроде, взрослый мужик, а всех под одну гребенку тянул. Прости.
— Да, ничего. Я тоже не лучше, — широко зевнула. — Сейчас я встану, и дальше пойдём.
— Э, нет. Мы с тобой до утра останемся под защитным куполом, а ты выспишься нормально.
— Не-не. Я могу…
О том, что я могу идти дальше, сообщить не успела, поскольку веки моментально потяжелели, а разум отключился. На грани сознания подумала, что не обошлось без манипуляций Дамиана, поскольку прямо перед тем, как забыться я почувствовала, как у меня на шее вывели руну глубокого сна.
***
Дамиан
Пришлось заставить эту несносную ведьму уснуть.
Случаи, когда всё тело сковывает от ужаса, случались со мной так редко, что можно по пальцам одной руки пересчитать.
Сказать, что я испугался, значит соврать или недоговорить. Меня охватила дрожь, когда я увидел, как Аделина рухнула, словно подкошенная. Я в панике метался, не зная, как ей помочь.
Она кричала, стонала и выгибалась так, будто лежала на раскалённых углях. А я ничего не мог сделать.
С большим трудом удалось донести её до какой-то поляны и поставить купол, поскольку из-за напряжения в мышцах колдунья всё время брыкалась.
Пробившись через ослабевающую защиту, я понял, что её резерв иссушается. Она могла выгореть или, что ещё хуже, умереть. Я не мог этого допустить, поэтому, не теряя ни секунды, стал пополнять его и пытаться перекрыть выход сил с помощью своей стихии.
Вздох облегчения сорвался с моих губ, когда тело рыжей бестии расслабилось, а ведьмы дыхание выровнялось. Заставить её продолжать путь в таком состоянии я не мог, поэтому вывел соответствующую
Она тихо посапывала, свернувшись калачиком. Я непроизвольно потянулся за своим кителем, лежавшим на земле, и укрыл её.
Не знаю, сколько времени я просидел, просто глядя на Хранительницу. Такой важный пост, столько знаний и ответственности для такой юной души. Сейчас, когда не огрызалась и не шла напролом, вздёрнув свой очаровательный носик к верху, она казалась такой хрупкой, что коснись и тут же сломаешь.
Хотелось послать всё к чёрту, и, если бы не сестра, я бы так и поступил. Приходилось давать себе мысленные затрещины, чтобы не тянуть к Аделине руки. Меня преследовало острое желание обнять её, защитить, закрыть от всего плохого, что витает в воздухе. Только разве она позволит?
Не перечесть, сколько раз за время нашего путешествия я одёргивал себя: во время полета на грифоне, когда желаемое было так близко, я с трудом удержался от прикосновения к ней. Оставалось лишь вдыхать аромат её волос, напоминающий полевые цветы и засушенные травы.
А как она смеялась при встрече со своей белокурой подругой? Одно слово, и я бы сделал всё, чтобы улыбка не сходила с её лица.
Вот уже сколько дней я ощущал себя юнцом, впервые почувствовавшим нечто подобное. При этом раньше мне не хотелось оторвать головы тем, кто как-то не так смотрел на женщину, стоявшую рядом со мной. Было как-то… безразлично. Да, симпатия была, но, если бы эти дамы и выбирали других, я бы не делал из этого трагедию.
Сейчас же хотелось землю грызть только от одной мысли о том, что Аделину будет обнимать кто-либо другой. Что он сделает ей предложение руки и сердца, заведёт с ней семью. Как только подобные размышления появлялись в моей голове, глаза застилала пелена ярости и отчаяния.
Разница статусов, кровная вражда, образ жизни — всё это должно было убить предположения о возможном будущем ещё в зачатке, но почему-то не сработало.
То, как она говорила об истории ведьм, как увлеченно обсуждала интересные ей темы, как двигалась, как существовала — это заставляло меня влюбляться в неё всё больше и больше.
Я давно признал, что влип. Даже с Грегором пробовал это обсудить, так тот чуть ли не скакал от радости. Так и хотелось дать ему по шее за игры в сваху. Мои чувства — это моя проблема. Если Аделина о них узнает, то испугается. И что тогда делать?
Она уйдёт, а я отпущу. Потому что не смогу удерживать вольную птицу в клетке, не захочу делать её несчастной. Когда всё закончится, будет проще сдохнуть самому.
Я в очередной раз погладил рыжие локоны и услышал леденящий кровь вой. Нежить. Стая.
— Аделина, вставай! — начал тормошить ведьму. — Дело плохо.
Девушка сонно похлопала глазами и приподнялась на локтях.
— Что происходит?
— Сюда идет нежить. Возможно, нам придётся бежать.
Пока ведьма вскакивала и проверяла сумку, я лихорадочно обдумывал, как дать ей время для того, чтобы скрыться.