Ведьма Вильхельма
Шрифт:
Перед тем, как закрыть дверь, я услышала слова благодарности.
Снова поёжившись, подкинула дров в печь, хотя в доме вроде как было и тепло. Пройдя к кровати, присела на табуретку и стала наблюдать за причудливой игрой света и тени, на светлой коже Охтарона.
Когда он проснулся пару часов назад, я так растерялась, что не знала, что мне делать. Но потом быстро взяла себя в руки. Вспомнив, как облизывал губы, тут же протянула ему чашу с водой.
Эльф, надо отдать ему должное, моментально сообразил, что ему предлагают живительную влагу, поэтому буквально
Откинувшись на подушку, он что-то произнёс, но я его не поняла. Судя по всему он говорил на своём, на эльфийском, а может и вовсе на высоком. Я, конечно, немного знала, но только книжный, а не разговорный. И то, так, пару десятков слов, не больше.
Он снова открыл глаза, а я в это время попыталась определить их цвет. Почему-то ещё с тех пор, как я видела его с изнанки, мне хотелось знать, какого они у него цвета. Но даже сейчас, при тусклом свете, определить с точностью я не смогла. Кажется, зелёные. Полагаю, это совсем не удивительно. Эльф мне попался какой-то и стандартный и нестандартный в одно и то же время.
Поняв, видимо, что я его не понимаю, Охтарон попытался сфокусировать взгляд на мне, что получалось у него довольно плохо. Глаза то и дело закрывались, да и были подернуты едва заметной дымкой, словно он не до конца проснулся.
– Кто?
– всё же спросил. Голос его я уже слышала, но даже сейчас от его звучания у меня мурашки по спине побежали.
Знаете, бывают такие голоса, которые слышишь и понимаешь, что они просто не похожи на все остальные. Такие голоса будто вибрируют, задевая что-то глубоко внутри. Запоминаются надолго, если не навсегда. Вот и Охтарона был такой голос. Его не портила даже хрипота, наоборот, придавая ему ещё большую привлекательность.
– Вы ранены, - я прикусила губу. Почему я так волнуюсь? Мне почему-то немного страшно, но в тоже время, я бы не хотела сейчас быть нигде больше.
– Вы помните? Вас сильно ранило.
Эльф нахмурил светлые брови, а потом неуверенно кивнул.
– Я лечу вас. Вставать вам пока нельзя, - Охтарон хотел ещё что-то сказать, но я лишь покачала головой.
– Не стоит говорить. Берегите силы, так вы быстрее поправитесь. Сейчас я дам вам зелий, вы должны выпить. К сожалению, магов лекарей, по близости нет, и не придвинется, поэтому есть только я.
Охтарон проследил чуть прояснившимся взглядом за тем, как я встала, взяла несколько бутылочек и вернулась к постели.
– Вы...
Я только сейчас поняла, что и в первый раз он спросил не о том, что с ним и где он, а о том, кто я.
– Я ведунья. Вам не стоит волноваться, я хорошо знаю своё дело. Моё имя Ульрика, - сказала и почему-то с замиранием сердца глянула на эльфа. Но тот совершенно не изменился в лице, просто смотрел пристально, будто пытаясь запомнить каждую черту моего лица. Сказать, что подобное меня смущало, не сказать ничего, но я невозмутимо открыла флакон.
После того, как пациент выпил все зелья, которые я ему дала, то я решила, что его нужно ещё накормить. Эльф безропотно принимал пищу у меня из рук и при этом совсем
– Я хотела бы вас сразу предупредить, что правой руки вы лишились.
Охтарон отреагировал так, будто я сообщила ему новость о смене погоды. Во взгляде на мгновение пронеслось сожаление и боль, но почти сразу его взгляд снова стал прежним.
– Если у вас есть сильные маги лекари?
– спросила, так как знала, что есть весьма сложно плетение, направленное на отращивание утерянных конечностей.
Охтарон покачал головой.
Я кивнула, убирая пустые склянки, чашку из-под бульона и остатки хлеба, который я макала в бульон.
– Я так и подумала.
Говорить о том, что я через пару лет вполне могу сварить зелье для того, чтобы восстановить ему руку, не стала. Мне показалось, что в его глазах сейчас это прозвучит пустым бахвальством.
– Спите, - заметив, что глаза Охтарону держать стало сложно, сказала и укрыла его поверх покрывала ещё и лёгким одеялом.
– Всё меняется и возможно однажды всё будет лучше, чем мы можем себе представить.
Не знаю, слышал ли он мой тихий голос и последние слова, так как кажется, почти сразу заснул, но мне почему-то упорно хотелось сказать это.
Я наблюдала за ним ещё некоторое время. Завтра он проснется, и будет чувствовать себя куда лучше и, конечно же, ему понадобятся ответы на вопросы, которые возникли бы у любого на его месте. Что ему говорить? Правду? А какую? Я ведь и сама толком ничего не знаю. Может, просто всё рассказать, и всё. Да и правильно, зачем мне что-то скрывать? Я ведь ничего не сделала, чтобы пытаться выдумывать небылицы. Поверит - хорошо. Не поверит - его дело. Доказывать ничего не буду!
Покружив немного вокруг стола, прибралась, постелила себе снова на полу. Заглянула в котелок, убеждаясь, что завтра надо будет варить новый бульон. Пересчитала зелья, вздохнула и вышла на улицу. Мне просто необходимо было немного проветриться, нагулять, так сказать, сон свежим воздухом. После такого обычно лучше всего спится.
Я встрепенулась, поняв, что так погрузилась в воспоминания о недавних событиях, что чуть не уснула, сидя рядом с кроватью. Встала, потянулась, подумала немного и решила, что пора идти спать. Быстро переодевшись, затушила свечи и легла на пол, тут же заворачиваясь в одеяло, будто в кокон. К чему меня всё это приведёт? Неизвестно.
Охтарон снова чуть пошевелился на кровати. Я насторожилась, но, не услышав больше ничего, расслабилась.
Завтра будет новый день, и он принесет с собой многой вопросов. Хорошо бы вместе с ними получить ещё и какие-нибудь ответы.
Утром встала рано. Почему-то совершенно не спалось. Не сказать, чтобы я волновалась, но было такое странно-знакомое чувство, которое совершенно не давало спать. Помню, когда-то в детстве, перед каким-нибудь важными для меня событиями я точно так же плохо спала и утром подскакивала ни свет ни заря, будто старалась приблизить «момент истины».