Ведьма за бортом
Шрифт:
Мэй зажмуривается, стискивает зубы, не отвечая на поцелуй. Надо перетерпеть молча, как уже бывало прежде… и надеяться, что в следующий раз всё получится…
…Шорох одежды, ощущение присутствия кого-то чужого рядом. По телу разлился покой, мысли казались сонными мухами, но Мэй заставила себя открыть глаза. Высокая фигура с длинными белыми волосами на мгновение подняла волну ужаса, однако существо повернуло к ней лицо, и девушка резко выдохнула. Наверное, она единственный человек в мире, испытавший
— Я напугал тебя? — пожирающий опустил простёртые над Мэй руки, отступил на шаг. — Прости.
— Где я? Что вы… делали?
— В безопасности. Проверял, — раздельно ответил пожирающий. — Он действительно оставил отпечаток. Неужели на самом деле верил, что сможет тебя обратить?
— Откуда вы знаете… о Леметриасе? — прошептала Мэй.
Фрэнг и Хаос знали, но лишь Ноелани известно, как далеко заходил Леметриас в своих экспериментах. Райнер, должно быть, догадывался, но после первой брачной ночи они больше не возвращались к теме зверинца, негласно решив оставить прошлое в прошлом.
— Я знаю о тебе всё, Амелия.
— Откуда?
— От твоего отца.
— П-папы?
Она догадывалась, что её считают погибшей. Но Кристофер не поверил, брат искал её все эти годы, а родители… верили ли они?
— Лорд Холдан никогда не сомневался в твоей силе, в твоей способности выжить в любых условиях. В тебе течёт особая, древняя кровь и ты доказала, что можешь преодолеть препятствия, какими бы они ни были.
Мэй медленно села. Большой плоский камень посреди лесной полянки, и она лежала на нём, словно жертва древним богам. Вокруг деревья, солнце только начало клониться к закату. Далеко ли до стоянки племени? И удастся ли, подобно Найде, позвать Фрэнга?
— Ты выжила. Настал час вернуться домой.
Мэй потёрла лицо. О чём он?
— Простите?
— Ты не ослышалась. Ты вернёшься домой.
— Но я… — Мэй никогда не верила в возвращение, даже не надеялась когда-нибудь вновь увидеть семью. И вдруг… — Я… я замужем.
Отчего-то мысль о Райнере пришла первой.
— Замужем? — со странной интонацией повторил пожирающий. — За тем грязным верзилой-дикарём? Ваш брак не имеет силы в цивилизованном мире.
— Н-но… Райнер спас меня…
— Спас? Этот громила спас тебя потому, что у твоего отца не осталось иного выхода, кроме как отдать тебя ему. Глупая, опрометчивая человеческая клятва, ещё до твоего рождения взятая Алгерноном с Холдана, связала ему руки. Он старался, пытался избавиться от необходимости отдать дочь какому-то кочевнику. Но дикари остаются дикарями, тупыми, упрямыми, сколько кораблей и золота им ни предложи. И скольких драгоценных сынов их ни убей, обязательно где-нибудь найдётся неучтённый отпрыск.
Корабли.
И сыновья. Почти все сыновья старого вождя погибли в схватках, один был изгнан за неподобающую настоящему воину слабость и ныне, наверное, заканчивает жизнь в сточной канаве в обществе бутылки, которую, как рассказывала Шересса, он всегда предпочитал оружию. Только Райнер воспитывался вдали от племени. Шересса ничего не знала о матери Райнера, кроме того, что в племени эту женщину
— Отдать? — повторила Мэй. Как говорил Тоби, кто продал её… — Но Леметриас…
— Недоделку повезло, — резко бросил пожирающий. — Повезло найти тебя, повезло защитить свой остров так, что Холдан долго не мог разыскать тебя. Дуракам по какой-то странной прихоти ваших богов вообще везёт.
Повезло… а она, осознав, что сбежать не удастся, хотела лишь одного — умереть.
— Перед Холданом встал трудный выбор, — голос демона зазвучал глуше. — Продолжить попытки спрятать тебя или исполнить клятву. С обетами на крови шутки плохи, — пожирающий усмехнулся с горечью. — И он предпочёл второе, потому что так оставался шанс со временем вернуть тебя и покончить с клятвой раз и навсегда. Он передал Алгернону сведения о твоём местоположении, и его сын освободил тебя.
— И… папа просто отдал меня кочевым?
Чёрные глаза пристально посмотрели на Мэй, но страха она не ощущала. Он не может сделать ничего, чего бы уже не сделал Леметриас. Гораздо тяжелее принять сказанное пожирающим, осмыслить каждое слово, камнем ложившееся на сердце.
— Ты три года провела в сомнительном обществе этого недоделка и выжила. Не думаю, что несколько месяцев с варваром могли оказаться хуже.
Более дикая, чем иные обычаи кочевых, традиция цивилизованной части мира. Отец так не поступил бы, думала она всего пару дней назад. А он поступил ещё хуже.
Её заперли не в спальне с будущим супругом, но на корабле с варварами и не из желания выдать замуж, а ради избавления от клятвы.
— А как же я? Кто-нибудь подумал обо мне? — в голосе пробилась предательская дрожь. Мэй прикрыла на мгновение глаза, глубоко вдохнула и встретила взгляд пожирающего. — Три года кошмара, унижений, издевательств, опытов. Страха, одиночества и беспросветного отчаяния. Да, жизнь с варваром не могла быть хуже, но моё прошлое настигло меня и там и принесло и мне, и Райнеру только чувство вины.
Та, первая, ночь была самой ужасной, все последующие же превратились в отработку обязательств перед племенем. Она хотела, чтобы всё получалось не так унизительно для обоих, она честно старалась, но преодолеть себя не смогла.
— Что-то я не заметил, чтобы вождя сильно мучило это твоё чувство вины.
— Он свободный воин и вождь и вправе выбирать себе наложниц и брать в жёны других женщин, — возразила Мэй. — К тому же я…
— Не можешь забеременеть? — закончил пожирающий и от удовлетворённой его улыбки Мэй внезапно похолодела. — Надеюсь, ты не думаешь, что твой отец допустил бы появление внуков от какого-то варвара? Ты пьёшь противозачаточное зелье со дня свадьбы. Кстати, недоделка видели на свадьбе, подозреваю, именно он сфотографировал тебя и подбросил фото Кристоферу-младшему, чтобы тот, в свою очередь, отправился вызволять тебя из племени. Холдан запретил ему, но мальчик проявил настойчивость. Я это ценю.