Ведьма западных пустошей
Шрифт:
Полицмейстер кивнул.
— Тут все люди из высшего общества дружат. Ходят в гости, имеют общие дела, женят детей… Да, они дружили с Моро. До поры до времени, потом вся дружба кончилась.
— Что они выиграли от разорения Лесного принца? — поинтересовался Бастиан и, посмотрев в папку, добавил: — И кстати, здесь нет фамилий Сили и Декар, среди тех, кто выводил деньги. Но Адайн убита, и Макс Моро покушался на Аделин и Уве.
Он вдруг подумал, что эти люди могли знать об оборотничестве Уве. Жаль, что Аделин так и не успела составить
— Он мог убить Адайн потому, что она была помолвлена с его братом, — нахмурился полицмейстер. — Но любила-то Уве.
— Значит, мы допускаем, что Гален Дасти его брат? И смерть Адайн была местью за честь брата? — спросил Бастиан. Господин Арно кивнул.
— Допускаем даже без магии, — ответил он. — Мы печатали листовки с портретом убийцы в его типографии. После этого Макс Моро напал на Аделин.
— Косвенная улика, — подал голос офицер Шанти.
— Косвенная, — согласился полицмейстер. — Ладно, работаем дальше.
Они открыли было папки, как вдруг со второго этажа раздался пронзительный женский вопль. Бастиан вскочил с дивана и услышал крик Мари:
— Миледи! Господи Боже, миледи!
***
Кругом была тьма. Аделин падала сквозь нее так долго, что окончательно утратила понимание времени. Казалось, что тьма была вечной, и в ней никогда не появиться ни свету, ни жизни.
Как все случилось? Она отошла от кровати уснувшего Уве, поставила опустевшую чашку на стол, а затем открыла окно, чтобы впустить в комнату свежий вечерний воздух и услышала, как входит Мари и о чем-то спрашивает. А потом ее ударило так, что выбило из мира и погрузило во тьму.
Во тьме была еще боль — она пульсировала в груди Аделин, там, куда врезалось брошенное заклинание, выключая нервные узлы.
«Макс», — назвала она имя, когда смогла думать, и тьма наполнилась ледяным шуршанием чужого смеха. Почти сразу же полет оборвался, и Аделин почувствовала, что лежит на чем-то грубом, деревянном. Внизу, под ней плескались волны, в воздухе плыл запах соли.
Причал? Она лежит на причале?
Аделин попробовала пошевелиться и не смогла. Теплый ветерок скользнул по лицу, плеск волн убаюкивал. Едва слышно поскрипывали доски.
«Юг, — подумала Аделин. — Он забрал меня на юг».
Она снова попыталась шевельнуть рукой, и на этот раз у нее получилось даже лучше, чем предполагала Аделин: рука дрогнула, и кончики пальцев заныли от скопившейся энергии, готовой к броску. В горле сделалось сухо и горячо, и Аделин услышала:
— Ожила. А ты говорил…
Макс Моро усмехнулся. Прохладные пальцы мягко скользнули по лицу, и прикосновение словно смахнуло паутину. На мгновение звуки и запахи стали ярче и острее, а по венам будто огонь пробежал. Аделин вдруг поняла, что уже не лежит, а сидит, жадно глотая воздух.
Это действительно был деревянный настил причала. Вечернее море, сотканное из всех оттенков синего и сиреневого, лежало впереди, и маленький кораблик, который приткнулся к причалу, казался спящим. Вся картина была настолько мирной, что Аделин боялась оборачиваться. Обернешься, увидишь убийцу девушек, и все очарование летнего приморского вечера, вся та недостижимая сказка, которая раскинулась перед Аделин, растает без следа.
Она не обернулась. Просто бросила энергетический шарик через плечо, не глядя, в ту сторону, откуда доносился скрип досок. Макс Моро сдавленно зашипел — Аделин скользнула вправо, швырнув в убийцу девушек еще два шарика, и наконец-то поднялась на ноги.
Убийца девушек потирал дымящееся плечо, морщась и что-то бормоча сквозь зубы. Сейчас, глядя на него чистым взглядом, не затуманенным заклинаниями, парализующими волю, Аделин понимала, как прав был доктор Холле, говоря о той неописуемой силе, которая наполняла первенца Лесного принца. Макс Моро мог бы стереть в порошок половину материка, если бы захотел, и даже не устал от этого.
— Брось на нее сетку, — равнодушно посоветовал тот голос, который когда-то удивлялся, почему несчастный брат Аделин еще не сидит в клетке. Гален Дасти, одетый в щегольской клетчатый костюм для путешествия, сидел на корточках чуть поодаль и что-то искал в большом саквояже. — Не хочу, чтобы она нас тут спалила.
Макс неопределенно пожал плечами, и Аделин почувствовала, как руки наливаются тяжестью и бессильно падают вдоль тела.
— Ты убил их, — прошептала она, глядя в лицо Макса. — Вы мстили за отца, вы оба мстили…
Сетка, которую набросили на Аделин, удерживала ее — но она понимала, что способна разорвать невидимые волокна. Сейчас, еще немного, надо просто усмирить сердце, которое бьется так, словно готово разлететься на осколки. Дасти выпрямился, прошел по причалу к кораблю, беспечно повернувшись к Аделин спиной.
— Отцы этих курочек разорили Эдвина Моро, — негромко произнес Дасти. — Лишили его чести и жизни. Чем выше ты забираешься, тем больше у тебя врагов и мнимых друзей. Я никогда об этом не забывал.
— Мой отец никогда не сделал бы такую подлость, — твердо сказала Аделин. — Он был порядочным человеком. Всегда.
Макс устало рассмеялся — так смеются, когда понимают, что собеседник непроходимо глуп. Подошел к Аделин, и она содрогнулась от ужаса, понимая, что он может дотронуться до нее. От легкого запаха одеколона, которым веяло от изящного сюртука Макса, ее стало тошнить.
— Твой отец, курочка, знал о том, что хотят сделать с Эдвином Моро, — промолвил Макс. — Знал, что остальные шишки собираются обрушить «Ауферн», чтобы его разорить. Знал, но не предупредил. Он мог спасти всех нас — и не спас.
Аделин провела ладонями по лицу. На мгновение ей сделалось так тоскливо, словно все в жизни потеряло смысл. «Аделин, не рискуй деньгами, какие бы гарантии тебе ни давали твои друзья, — вспомнила она отцовское наставление. — Не ставь на кон все, что тебе дорого». Вот, значит, каких друзей он имел в виду…