Ведьмин дар
Шрифт:
– Это похоже на капкан, – Илья сгрёб с земли мумии.
– В первую очередь это источник информации о пропавшем начальстве и возможность найти его следы, – я первой побрела по тропинке к лестнице.
– «Его»? – переспросил приятель заинтересованно.
– Это всего лишь форма склонения местоимения «оно», – уклонилась я, – которое учитывает нескольких человек, крайне важных для приюта и его связи с миром.
Обсуждая дела насущные, мы добрались до лестницы, и я достала метлу.
– Эф, я тоже туда хочу! – оживился Илья. – Сто лет не летал!
– Извини, –
Обед прошёл тихо, главным образом из-за присмиревшей и серьёзной Руси. Она не прыгала, не бегала, не летала, а только молча и сосредоточенно уминала еду. После обеда Ужка велела ей найти в лесу Аню, передать свёрток с водой и едой и показать вход в святилище Вещей видящей, чтобы шепчущая понимала, что он собой представляет. Руся молча взяла свёрток и улетела.
– Эк ты её прищучила… – я удивлённо хмыкнула, грея ладони о тёплые бока кружки.
– Это не я, – вздохнула Ужка, собирая грязную посуду, – это наставница взялась за работу. У меня вообще с воспитанием не ладится. Я же как на её глазки посмотрю, так сразу готовая всё понять и простить. На мне она ездит, как и на тебе. Но когда за дело берется Вещая видящая… Для стародавних детей не существует – есть ведьмы, материал, из которого надо слепить необходимый объект. Она иногда отлучается – проверить других своих учениц, сил в призрачном мире набраться, и Руся в это время отрывается. Но кончается оно быстро… Даже не знаю, хорошо это ли плохо.
– Вещая видящая растит ведьму, которая должна выжить, сберечь дар, усвоить как можно больше знаний и передать их новым ученицам, – я встала, помогая подруге с посудой. – Мы тоже многого были лишены, и ничего, выросли. Илюх, – я покосилась на навострившего уши приятеля, – будь другом, погуляй полчаса.
– Время тянешь? – поддел он, вставая со стула.
– Да, – честно призналась я. – Предварительно фильтрую информацию и думаю, что тебе надо знать обязательно, а что – опасно.
– Ночью уйдешь? – поняла Ужка, когда за Илюхой захлопнулась дверь.
– Скорее всего. Если начальство не объявится… Старшие сказали, оно молчит уже четвёртый день.
– Поздно, – подруга достала из шкафа лоскутную сумочку для сбора трав. – Если что-то случилось, и следов не сыщешь.
– Проверить не помешает. На ужин не жди.
– Тогда хоть чаю возьми, – Ужка указала на полки, уставленные банками с травяными сборами. – И перекусить. И брось ты эту посуду, я сама потом помою. А если узнаешь… – она запнулась.
– Конечно, – я с трудом выдержала её беспокойный взгляд. – Всё, что узнаю о твоём муже, – всё расскажу. Я помню, что обещала. Любые сведения.
Подруга отправилась просить у «китёнка» особых травок, а я заварила две пол-литровые кружки чая и из окна окликнула Илью.
– Бери чай, а я возьму поесть. У меня дома даже воды нет, – спохватилась я, оглядываясь в поисках подходящей банки или бутылки. – Один сплошной архив.
– У тебя – дома?
– Угу. Дом на среднем уровне. Я даже стараюсь там жить… иногда.
– Но душа требует авантюр? – он улыбнулся. – Удивительно, как ты усидела на месте, пока училась у бабушки. Она говорила, что ты готова улететь с первым попавшимся ветром. С северным на юг – чтобы отогреться и вспомнить, с южным – чтобы научиться и набраться опыта, с восточным – чтобы понять и принять…
– …с западным – чтобы найти и отомстить, – я закинула на плечо рюкзак с запасом воды и еды. Мало ли, вдруг на полночи застрянем. Разговоры – такая трясина… – Да, помню. И я действительно улетала. И ты даже узнаешь, куда. Безымянные – это важная часть моей истории. Но, Илюх, воздержись от неуместных вопросов. Сам знаешь, от каких. Что посчитаю нужным – то расскажу, а что нет – то нет. Не обессудь.
– Когда-нибудь, – Илья отобрал у меня рюкзак, – я всё равно всё узнаю. Смысл шифроваться? Вечными бывают лишь секреты стародавних.
– Восприятие, дружище, – я посмотрела на часы, отмечая время, и прихватила одну кружку. – Восприятие человека человеком зависит от того, как много он знает об объекте интереса. Одно моё настоящее имя перечеркнет всё, что я создала о себе за годы в чужой личине. А я этого не хочу. Твоя бабушка, кстати, тоже долгое время ничего обо мне не знала. Приняла такой, какой я пришла.
– Или знала, но молчала?
– Нет, не знала. Она создавала нового человека, а прошлое – это не тот фундамент, на котором комфортно возводить новое. И как на дворцовом фундаменте не построишь хижину… – я вышла на крыльцо, подождала Илью и затворила за ним дверь. – Она не хотела ничего обо мне знать.
– На дворцовом… – задумчиво повторил приятель.
– Да забери тебя дар, просто к слову пришлось, – я закатила глаза. – Я же не нечисть, чтобы говорить буквально. Вот же зануда вредная – археолог недобитый… Держи кружку. Я метлой спущусь, а ты – сам. Средний уровень, правая сторона, дом на окраине – мимо не пройдёшь.
– Но эта улица уходит по холму в заповедник, – возразил он.
– Слева от лестницы. А справа между нами и нечистью стоит стена, – спохватившись, уточнила я, доставая из кармана джинсов амулет-метелку. – Там опасный обрыв, а дети старались пролезть в заповедник, минуя ведьм-хранительниц. Вот и поставили преграду – во избежание несчастных случаев.
Дом – «милый» дом… Когда я, едва удерживая протестующее средство передвижения, приземлилась посреди улицы, заброшенное каменное строение недружелюбно глянуло на меня пустыми окнами без занавесок и растений. Убрав амулет, я побрела через беспорядочно заросший сад к крыльцу. Кажется, вшитые в стены заклятья уборки ещё не кончились…
К приходу Ильи заклятья послушно вымели из единственной огромной комнаты пыль и невесть как просочившийся в запертое помещение июльский тополиный пух, а я раскатала по полу, предварительно почистив домашней магией, толстый палас и разложила подушки. Вот, собственно, и всё нехитрое убранство. Мне много не надо, особенно там, где я не живу.