«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945
Шрифт:
Кто был этот Кент? И кто скрывается под именем Коро?
Немецкие специалисты этого пока не знали. Им только было известно, что в течение нескольких дней были отправлены сотни радиограмм и приняты вызываемой станцией в Москве.
Очень скоро было установлено, что агент в Швейцарии подписывает свои сообщения именем Люси.
Но никто так и не знал их содержания.
Сталин руководствовался вовсе не предчувствием, ожидая немецкого удара по Москве в том районе, где его начнет генерал-полковник Гудериан. Советский партийный руководитель абсолютно точно знал, что Гудериан собрал свои
Сталин хорошо понимал, что противостоять Гудериану сможет только человек с железными нервами и непоколебимой верой в правоту своего дела – Андрей Иванович Еременко.
Во второй половине дня 12 августа 1941 года, незадолго до поездки на передний край обороны, расположенный восточнее Смоленска, Еременко получил приказ немедленно явиться в штаб Красной армии в Москве. Еременко отменил все прочие дела и выехал в Москву. Он прибыл туда к концу ночи и сразу отправился в Кремль.
Его встретили Иосиф Сталин, начальник Генерального штаба маршал Шапошников и генерал-полковник Кузнецов, а также ряд членов Государственного Комитета Обороны.
Маршал Шапошников коротко описал ситуацию на фронтах и пояснил, что следует считаться с двумя направлениями главного удара немцев. На центральном участке фронта необходимо рассчитывать на немецкое наступление из района Гомель – Могилев через Брянск и Вязьму на Москву. На южном участке фронта велика вероятность немецкого наступления на Украину.
После того как Шапошников закончил свой доклад, вперед вышел Сталин и немного расширил рассказ своего начальника Генерального штаба. Он говорил о тяжелых последствиях возможных немецких атак в направлении Москвы и Крыма. Туда отправили новую армию, чьей единственной задачей было предотвратить немецкое наступление в этих ожидаемых направлениях.
В конце концов Сталин обратился к Еременко:
– Куда бы вы желали поехать, Андрей Иванович, на Брянский фронт или в Крым?
Еременко недолго обдумывал свой ответ.
– Я поеду туда, куда вы мне прикажете!
По воспоминаниям самого Еременко, Сталин пристально взглянул на него, и в выражении его лица мелькнула неудовлетворенность. Он спросил:
– А все-таки?
– Туда, где обстановка будет наиболее тяжелой! – уклончиво ответил Еременко.
Сталин внимательно взглянул на собеседника:
– Она одинаково сложна и трудна и в Крыму, и под Брянском!
Советский военачальник встретился взглядом со Сталиным:
– Пошлите меня туда, где противник будет применять мотомехчасти, товарищ Сталин. Я сам командовал механизированными войсками и знаю тактику их действий. Лучше всего я выполню свой долг там, где смогу использовать свои знания!
– Согласен! – ответил Сталин.
Советское Верховное командование знало план Гудериана. И Еременко уже подготовил ловушку своему сильному противнику.
Однако Гудериан не попал в эту ловушку. Один человек уберег его от неприятностей и одновременно вызвал гораздо более серьезную катастрофу. Этим человеком был Гитлер.
ОКХ представило Гитлеру план атаки Гудериана. План был тут же отвергнут. 11
Между тем Гитлер решил продолжить наступление по направлению Крым – Донбасс – Кавказ, поскольку он считал, что для ведения войны решающее значение должны иметь захват Донецкого бассейна и кавказских нефтяных месторождений. Кроме того, он полагал, что продвижение к Москве пойдет быстрее и легче, если несколько уменьшится количество советских военных формирований на южном фланге группы армий «Центр».
Правда, он упустил из виду то, что российская военная экономика не слишком ослабеет, если потеряет Донецкий бассейн. К тому времени Советский Союз значительно сократил количество промышленных предприятий к западу от Урала и планировал постройку нового центра по производству военной продукции к востоку от Урала.
К тому времени Гитлер решил продолжить операцию «Барбаросса» в южном направлении. 21 августа он отдал приказ подготовиться к сражению у Киева.
Между тем Кремль и Еременко ожидали наступления Гудериана на Брянск и Москву.
Утром 19 августа генерал-полковник Гудериан отправил в наступление свои танковые соединения. Вокруг района стратегического сосредоточения и развертывания между Гомелем и Могилевом гремел артиллерийский огонь. Гудели танковые моторы. Все шло, как Еременко и предполагал. Казалось, что даже направление удара было верно определено. Танки Гудериана ехали к Брянску и уже добрались до окрестностей Стародуба. Навстречу противнику Еременко бросил огромные силы. У Стародуба началось жестокое сражение. Затем в конце концов в битве сил Еременко с передовыми частями Гудериана началась увертюра битвы за Москву. Еременко не подозревал, что целью немецкого генерала является не Брянск. Он даже не предполагал, что немцы шли на юг, а у Стародуба они хотели всего лишь прикрыть свои фланги.
Затем произошло то, что должно было открыть глаза командующему Брянским фронтом на истинное направление продвижения немцев.
23 августа несколько немецких офицеров во время поездки по фронту были взяты в плен экипажем неожиданно для них появившейся дозорной машины. Немцев тут же привезли в штаб Еременко, где они были немедленно допрошены.
Неизвестно, какими средствами заставили говорить немецких офицеров. Ибо они говорили чересчур много.
Именно от них русские узнали, что 3-я танковая дивизия собиралась от Стародуба поворачивать не на восток, а на юг, чтобы там объединиться с танковой группой Клейста. Потом допрашивающий офицер узнал, что 4-я танковая дивизия также должна была повернуть на юг.
Эти сведения тотчас передали Еременко. Однако он не пытался подстроиться под этот маневр Гудериана. Хотя Еременко не сомневался, что пленные немцы сказали правду. Однако он считал, что это движение на юг являлось все лишь трюком его немецкого противника. Позже он описал ту точку зрения в своих мемуарах: «На основании этих фактов я пришел к выводу, что противник сильными передовыми частями, поддержанными мощными танковыми средствами, ведет активную разведку, имея, возможно, целью в ближайшее время нанести удар на Брянск. Однако гитлеровцы не нанесли этого удара. Тогда мы полагали, что они узнали о создании нами на подступах к Брянску обороны, состоявшей из трех оборонительных полос, усиленных противотанковыми рвами».