Ведьмин огонь
Шрифт:
— Твой народ?
— Мои сестры и наши души. Мы связаны с деревьями так же, как и ты со своей душой, и не можем жить друг без друга.
— Так ты…
Нилен убрала с лица волосы:
— Я нюмфая.
— Ты хочешь сказать, нимфа?
— Так нас зовут люди, — печально усмехнулась она.
— Но отец говорил, что вы не можете отходить от своих деревьев дальше, чем на сотню шагов. Как же ты здесь, в чужом мире?
— Твой отец ошибался, — Нилен положила руку на лютню. — Мы должны быть рядом со своей душой, но не с деревом. Мастер с Западных гор вырезал эту лютню
— Но зачем? Времена магии давно миновали.
— Она просто притягивает к себе тех, в ком осталась лишь малая толика прошлого, как магнит притягивает к себе любое железо. Я брожу по стране и играю на лютне, сзывая тех, кто обладает забытой силой. Музыка позволяет мне заглянуть в души слушающих, и так я увидела, что вспомнил ты: перед глазами у тебя встали башни Алоа Глен и родные поля Стендая. И я поняла, кто ты.
— Но чего от меня хочешь ты?
— Исцеления.
— Кому?
— Локайхире. Я осталась одна, последняя, и с моей смертью умрет мой народ и его душа. Я должна не допустить этого.
— И чем я могу помочь тебе?
— На это у меня нет ответа. Но перед смертью нашей старейшине было дано виденье.
Эррил вздохнул и провел рукой по глазам, словно стараясь избавиться от чего-то:
— Меня уже тошнит от всех этих видений и пророчеств — посмотри, к чему они привели нас!
— Они привели меня к тебе, Эррил из Стендая, — твердо ответила Нилен, и в голосе ее зазвенела надежда.
— Ты придаешь слишком много значения простой случайности.
— Нет, в мире нет случайностей.
— Но ты не сказала о видении.
— Она видела Локайхиру, восстающую снова зеленой и свежей из огня — из огня, рожденного магией, — она указала на отблеск пожара за окном. — Видишь, огонь. И ты, создание магии, ты здесь.
— Я не создание магии, а всего лишь человек и могу быть искалечен, как любой другой, — он кивнул на свой обрубок. — Могу быть убит, если дар долголетия будет у меня отобран. А магия сильнее этого дара.
— Остановись, замолчи, — твердо прервала его женщина. — Ночь приносит нам огонь и магию. — Глаза ее вспыхнули сапфировым отблеском цветов последнего дерева коакона, оставшегося в потерянном ими Алоа Глене. — И все начинается снова.
Свист чудовищных крыльев прорезал воздух, как топор мясника, оно явно искало их в этой бесконечной ночи. С криком, звеневшим в ее собственных ушах, Елена тащила Мист в узкую Расселину долины.
— Наш запах! — сквозь стиснутые зубы проскрипел Джоах, тоже тащивший лошадь. — Надо оставить Мист и бежать.
— Нет! — зло огрызнулась девочка, скользя по влажному недавно высохшему руслу ручья. Задние копыта Мист увязали в раскисшей грязи, и каждый шаг давался измученному животному все трудней.
Елена огладила ее с ног до головы, ощущая под пальцами горячую шелковистую кожу. С воспаленных боков лошади капала исходящая паром в холодном воздухе пена.
— Пусть я виновата, Мист, — прошептала девочка. — Но теперь я ни за что не оставлю тебя!
И словно ободренная, лошадь сделала неимоверное усилие и вырвала из топи задние ноги.
— А теперь вперед, моя девочка! — Мист всхрапнула и наддала еще, обрызгав Елену с ног до головы грязью. Упав от рывка, Елена, тем не менее, увидела, как брат окончательно помог лошади выбраться из неожиданной ловушки.
Но тут вновь раздался звук хлопающих крыльев, эхом отозвавшийся вдоль подножья горы. На этот раз чудовище оказалось совсем близко.
— Поспеши, Эл! — поторопил ее брат.
Но она и не нуждалась в этом, ибо, быстро поднявшись, уже снова бежала едва пересохшим руслом.
— До Милбенд Крика осталось не больше лиги, — пригляделся к местности Джоах.
— Все равно надо спешить, — покачала головой Елена. — Эта тварь уже слишком близко. — Девушка взяла у брата поводья и вдруг направила лошадь совершенно в противоположную сторону — к огню.
— Что ты делаешь, Эл?!
— Дым прикроет нас и собьет охотника со следа. Быстрее, Джоах, я знаю, где мы можем спрятаться, пока все не кончится!
— Ну, если только мы сперва не зажаримся, — хмыкнул Джоах, неотрывно разглядывая горящий сад.
Не обратив внимания на это, Елена пошла по знакомым приметам, хотя дым и отчаянно колотившееся сердце мешали ей. Где же тот путь? Ей казалось, что она знает сад, как свои пять пальцев, но теперь путалась. Шаги девушки замедлились. Неужели здесь?
О да! Здесь! Вот он, этот старый камень в виде огромной медвежьей головы. Она не ошиблась и вышла туда, куда нужно.
Оглянувшись, Елена махнула Джоаху, и они оба побежали к расселине, но в этот момент дым рассеялся, открывая полное звезд небо, а над камнем прокатилось какое-то мощное движение воздуха, напомнившее эхо пушечного выстрела. Елена почти почувствовала его силу и прижавшую ее к земле тяжесть. Звук шел от ручья, откуда они только что ушли.
В глазах Джоаха отражалось зарево пожарища, и девушка с ужасом увидела в них тот же страх, что сжимал и ее сердце. Да, если бы они продолжали все так же идти к Милбенду, то уже стали бы жертвами чудовищного охотника. И Джоах, не раздумывая больше, направился прямо к огню.
Елена обогнала его, стараясь идти быстро, но тихо, и позволила себе лишь приглушенный вздох облегчения, когда они добрались до места.
Ведя Мист в поводу, она первая вступила на почти невидимую тропу, ведущую в глухой лес, чудом сохранившийся среди цивилизованного сада. Раздвигая густые заросли, брат и сестра стали медленно пробираться в самый низ лощины.
— Сладчайшая матерь! — воскликнул Джоах, увидев то, к чему привела его сестра. — Глазам своим не верю!
Перед ними стоял мертвый остов массивного дерева, так непохожий на стройные стволы яблонь. Это был древний гигант, выросший здесь еще задолго до того, как сюда ступила нога первого человека. Восемь человек, взявшись за руки, не смогли бы обхватить его могучего основания. Крона давно сломалась и сгнила, оставив лишь этот колоссальный остов с единственным суком, вонзающимся в небеса.