Ведьмин огонь

Клеменс Джеймс

— Но потом он научился!?

— С помощью учителей и упорного труда он стал великим магом.

— Но кто будет учить меня?

Эррил опустился рядом:

— Я был ленником моего брата.

— Что?

— Человек, который защищает мага. У каждого мага есть такой ленник, который охранял его от дурных последствий магии на первых порах. Я был с Шорканом все время, пока он тренировался и учился и вытаскивал его из многих неприятностей. Мы, ленники, не допущены к вершинам магии, но научены контролировать силу и помогать управлять ею на первых порах. Это наша обязанность и долг, — Эррил постарался не морщиться, беря ее красную руку в свою. — Возможно, я смогу помочь и тебе.

— Правда?

— Я попытаюсь. Но то, что надо сделать, чтобы помочь твоему дяде, требует лишь нежнейшего магического прикосновения.

— И мы спасем его?

— Не знаю. То, чему я сейчас хочу тебя научить — не простое лечение, вернее, не лечение вообще. Что это — я не знаю, не спрашивай. И я покажу тебе только то, как передать крошечную каплю своей силы дяде. Это оживит его дух и, возможно, вернет сознание.

— А если что-нибудь выйдет не так? — в ужасе спросила девочка.

— Тогда он умрет.

Елена растерянно заморгала и прикусила губу:

— Но ведь если я не попытаюсь, он тоже умрет, — тихо сказала она самой себе и стиснула плечи обеими руками.

Эррил кивнул, пораженный совестливостью и мужеством ребенка. Рука ее дрожала, когда она поднесла ее к глазам и долго рассматривала переливающиеся по ладони завитки, но в глазах горела решимость. Девушка, наконец, оторвалась от ладони и посмотрела на Эррила открыто и прямо. И тогда в первый раз он увидел в этом детском лице ту женщину, которой она когда-нибудь станет: яркие зеленые глаза, водопад рыжих волос, сильный красивый рот. Она станет красавицей — если только выживет…

— Покажите, что мне делать.

Старый воин встал на колени и сказал ей сделать то же:

— Нужна кровь.

Елена отшатнулась.

— Не бойся, это небольшая магия, нужна всего капля, — он указал на данный Болом кинжал в ножнах. Девочка неохотно вытащила его из-за пояса. Сталь сверкала в лунном свете сокола, как серебро.

— Дай мне его, — потребовал Эррил. Елена тут же с радостью отдала оружие.

Эррил взял старика за руку и положил ее себе на колено, потом острием проколол крошечную дырочку на подушечке большого пальца. Из раны, как черный жемчуг, медленно вышла капля густой темной крови. Эррил вернул кинжал Елене:

— А теперь сделай то же самое.

Девушка вздрогнула и нерешительно подняла кинжал. Выражение ее лица остро напомнило Эррилу того маленького мага, которым пожертвовали для создания Кровавого Дневника. Он точно так же глядел на лезвие, когда нужно было в первый раз порезать себе ладонь. Теперь, глядя на девочку, Эррил мог только молить небеса, чтобы она не повторила его судьбу.

— Это надо сделать. Первый раз это сделал дядя, окрестив твой кинжал, во второй — надо сделать тебе самой.

Елена опустила веки в знак согласия и с поразительным спокойствием занесла нож над большим пальцем. Только маленький укол. Слишком много крови затруднит контроль. Елена набрала в легкие побольше воздуха, долгим взглядом посмотрела на Эррила и спокойно уколола себе палец. Он видел, старалась она не порезаться сильно, и сразу же убрала кинжал обратно в ножны, словно всего-навсего отрезала кусок хлеба. Глаза ее так и не отрывались от выступившей капли крови.

— Молодец! А теперь положи этот палец на палец дяди, — девушка послушно поднесла руку, но в последний момент Эррил на мгновение задержал ее. — Когда ты коснешься его, то можешь ощутить… ну, словом, ощутить своего дядю.

— Почувствовать?

Эррил скривился — как объяснить то, чего сам никогда не испытывал?

— Однажды брат сказал мне, что на какое-то время кажется, будто ты сам стал этим, другим человеком. Ты не мыслишь и не чувствуешь так, как он, а просто… Просто будто на тебе его кожа.

Елена сощурилась, непонятно, от сомнения или страха.

— А потом что?

— Как только ты это почувствуешь, позволь пройти всего лишь краткому мгновению, а потом быстро разорви связь, убери палец. Более длительное соприкосновение перельет в него больше магической силы, чем нужно, а это опасно. Так что помни — одно мгновение.

— Но разве больше не означает более быстрого выздоровления?

— Нет. Это дикая магия, а не лекарство. И только избранные, вроде тебя, могут вынести так много силы. Рискнуть можно только мгновением.

— А если…

— Вспомни мой меч.

Елена представила себе рассыпающийся на осколки меч, — и ей стало даже холодно. Дядя по-прежнему лежал на скале, словно распятый. Нет, с ним ничего не должно случиться!

И оставаясь на коленях, боясь собственной рукой убить последнего человека в их семье, Елена застыла над Болом. Краем глаза она видела, что волк все еще стоит, прячась в тени большого валуна, и в его янтарных глазах горит отблеск лунного света от сидевшего на ее плече сокола. Эррил протянул ей окровавленный палец дяди. Ах, как много глаз следит теперь за ней!

Девушка зажмурилась и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться а когда открыла глаза, решила уже ни за что не сводить их более с дядиного лица, до самого конца. Теперь он, человек, рассказавший ей столько сказок при свете камина, нуждался в ее помощи. А она вдруг каким-то неведомым ей образом сделалась героиней одной из тех сказок.

Но только теперь, вглядываясь в лицо дяди, девушка поняла, как он похож на ее мать, с теми же высокими скулами и широко расставленными глазами.

А его нос был почти таким же, как у Джоаха. Слишком много семейного, родного, знакомого до боли было в этом лице! И надежда проснулась в ее сердце. Ведь если сейчас она спасет его, то тем самым как бы сохранит живыми и всех остальных!

Елена подняла глаза на Эррила.

Он смахнул слезу с ее щеки.

— Я готова.

— Только мгновение, только каплю, — напомнил он.

И с последним тяжелым вздохом, похожим больше на стон, Елена прижала палец к ранке дяди.

По началу она не почувствовала ничего и почти закричала от безнадежности и освобождения одновременно, но тут же ощутила, как часть ее существа перетекает в дядю.

Девушка пока еще глядела на мир своими глазами, видела, как взлетел с ее плеча сокол, как он уселся на верхушке ближайшей скалы, как щурится неподалеку волк… но в то же самое время вдруг борода начала колоть ей шею, а все тело стало болеть и ныть. Спину ее леденил камень, и на сердце лежала тяжесть, И почти мгновенно эти ощущения сменились дрожью и напряжением, сердце заколотилось, но чье это было сердце — ее или дядино? Девушка потерялась между дядей и собой, кровь закипела…