Ведьмин огонь
Шрифт:
– Так, – кивнул он поразмыслив. И продолжил: – Спалили ту деревню на прошлой неделе. Всю. С постоялым двором вместе. Причем грамотно так спалили, мало кто жив остался, в трактире так вообще никто не уцелел. А за месяц перед тем дед с оказией отписал, что шнырял там один… Про мать мою спрашивал и про меня вынюхивал. И еще про тех трех лордиков, что заезжали к ним хрен знает сколько лет назад. Тогда он мне и имена их написал, хотя раньше все отмахивался. А тут забеспокоился, видать, и, выходит, не зря.
– Думаешь, это
– Возможно и так.
– Возможно, да, – согласилась Анетте. И уточнила, подумав: – Мстить собрался?
– Тю! С какой стати? Сам бы всех еще тогда попалил, если б мог. Ну, кроме деда, разве что.
– Выходит, за себя боишься? Думаешь, теперь на тебя нацелятся?
– А вот это в точку. Или, скажешь, нечего? Бояться?
– Не скажу. А скажу я другое: среди тех имен, которые дед тебе в письме назвал, не было ли имени лорда Велатри?
Парень выдохнул сквозь зубы и опасливо отодвинулся:
– Ведьма!
– Угу, а ты, прям, не ожидал, да? Но сейчас не в том дело. Просто знала я одного из их семейства, а у тебя морда очень характерная. Фамильная, я бы сказала…
И Анетте словно провалилась в тот день – последний ее день здесь, перед тем, как пришлось бежать и исчезнуть. Бал, вальс в саду, широкие плечи обтянутые синим мундиром с серебряным шитьем… И глаза… Точно такие, как у этого мальчишки. Совпадение? Очень и очень сомнительно. Ведь получается, проводил ее отсюда Велатри и… встретил тоже. Та же кровь. Так что не совпадение, конечно. Нет. Но вот какой в этом смысл?..
– Его знала? Того, что может быть моим отцом? – отвлек он ее от размышлений.
– А скажи-ка мне, юноша, который тут у вас сейчас год? – задумчиво поинтересовалась Анет, прежде чем ответить.
– Триста пятый от воцарения Отарнов, – парень постарался не показать, насколько ошарашен вопросом. И добавил, чуть подумав. – Это тебя моей пентаграммой так приложило?
– Не надейся, – отмахнулась та.
Но теперь удивление пришлось скрывать ей самой – почти пятьдесят лет! С того вечера здесь прошло, считай, полвека! А там, где она… пряталась – меньше пяти. С другой стороны, чему удивляться? И такое тоже бывает. И даже не такое…
– Нет, – встряхнулась Анетте, окончательно выныривая из воспоминаний. – Выходит, не отец. Скорее уж дед.
– Ведьма! – опять выдохнул Тибо, но уже совсем другим тоном. – Сколько ж тебе тогда лет?
– И зачем оно тебе? – Анетте склонила голову набок. – Неужто опять на «вы» переходить собрался?
– Не-а, – хмыкнул тот.
– Значит, лишняя информация.
– Лишнее что? – очень уж по актерски почесал он в затылке.
– Лишнее то! Дурака-то не валяй, – и вдруг посерьезнела: – Кстати, про информацию… А твой дед не написал, о тебе он тому нюхачу сказал или нет?
– Нет, конечно. Не тупой же совсем. Напел, что, мол, с побродяжкой я каким-то утек, сразу, как оклемался. Ну, чтоб деревенские потом не добили.
– Побродяжка? – Анетте удивилась. – А если тому любопытному в деревне кто другой про целителя сказал?
– Не-а. Не могли сказать. Он тогда и в самом деле на бродягу похож был. Заболел как раз.
– Заболел?
– Падучая у него. И не спит совсем. Сейчас получше стало, свыкся уже, а тогда прям хреново было. И выглядел он тоже хреново. Но я тебе ничего не говорил!
– Н-да… Хороший целитель у тебя в наставниках. Оригинальный прям. Зато про недоучку теперь все понятно.
– Не знаю уж, кем ты его сейчас обматерила, но вообще-то я ему обязан. Много чем.
– Н-да… – повторилась она.
А потом резко сменила тему:
– Так. Насколько я понимаю, моих догадок насчет твоего отца тебе мало будет? Доказательств захочешь?
– Правильно понимаешь. Ритуал мне нужен. Тот, что я сам не смог.
– Ладно. Раз обещала – сделаю. Но пока я здесь к нему все готовлю, ты, будь добр, сгоняй в одно место и принеси оттуда… кое-что. Я скажу, как найти и как вытащить.
– Это и будет моя помощь тебе?
– Совсем дурной? Или прикидываешься? Нет, разумеется. Туда я и сама сходила бы. Но чуть позже. Как стемнеет, – она с сомнением осмотрела свой красный плюшевый костюмчик со штанами в облип, который дома носила.
Парень хихикнул:
– Да уж. Представляю, как ты в этом пойдешь. Хоть днем, хоть ночью. У нас тут фонари имеются, между прочим.
– Что, экстравагантно для ваших?
– Понятия не имею насчет вот этого слова, но я тебя за черта принял как раз когда твои ноги красные и мохнатые углядел. И вот это вот, – ткнул он в мокрые тапки, – на копыта похоже, только тоже кудлатые.
– Думаешь, ваши и на костер могут за такой дресскод затащить? – Анетте с трудом удержалась, чтобы не повторить за мальчишкой жест с чесанием в затылке.
– Красиво ты, конечно, материшься, я такого даже от деда не слыхал, а уж он умел, да…
– Не суть, – оборвала она его.
– Как скажешь. Но, боюсь, за такую одежонку тебя здесь не костер ждет, а бордель. А сначала, как и положено, в смоле и перьях обваляют и по городу поводят.
– Это что б всем той радости перепало? – мысль Тибса была, увы, и ясна, и жизненна.
– Угу. Потому, думаю, одним днем не отделаешься – улиц тут хватает.
– Ладно, – встряхнулась она. – Значит, еще и плащом для меня озаботишься. Должно же у вас тут что-то такое найтись?
– Я?!
– Ты, да. Пока я буду озабочена ремонтом твоего художества, – и Анетте ткнула в рисунок на полу.
– Может, новую сделать, а? – опять полез он скрести затылок, демонстрируя полное понимание уровня своих способностей.
– Может, и так. В любом случае ты пока лучше делом займись.