Ведьмин столб

Абрамов Сергей Александрович

Стон подтвердил все сказанное Берни на первом же заседании суда. Цитирую этот эпизод по отчету в «Леймонтской хронике».

Стон подходит в судейскому столу весь в черном, как в трауре. Говорит медленно и с актерским нажимом на публику о том, что он с самого начала был уверен в подлинности алмазов. Адвокаты подтверждают его слова данными специальной ювелирной экспертизы.

Судья. Вы что-нибудь знали об этой шахте до приезда в Леймонт?

Стон. Ничего. Я понятия не имел об алмазных россыпях в окрестностях города.

Судья. Почему же вы купили земельный участок, привлекающий к себе нездоровое любопытство и, я бы сказал, даже мистический интерес?

Стон. Я заинтересовался необъяснимым исчезновением людей на этом участке. Лично исследовал его и обнаружил отверстие не то колодца, не то глубокой ямы, замаскированное прочно переплетавшимися между собой жесткими стеблями густой травы. Они легко пропускали меня, когда я до половины опускался в яму, и снова восстанавливали прикрытие, когда вылезал наружу. Потом я, вооружившись, как альпинист, зубьями и веревкой, спустился в шахту и обнаружил нечто вроде сталактитовой пещеры, освещенной откуда-то проникающим светом и с россыпью похожих на битое стекло камешков, оказавшихся при ближайшем рассмотрении алмазами – я-то знал, как выглядят подлинные алмазы, когда работал старателем на приисках в Южной Африке.

Голос из зала. Вы лжете, Стон!

Судья (судебным исполнителям). Выведите крикуна из зала, чтоб не мешал.

Крикуном, конечно, был Берни, который до конца продолжал настаивать на своей версии качественно иной жизни за пределами нашего пространства, куда удалось проникнуть Стону и впоследствии всем нам. По его словам, он хотел задать Стону вопрос о трупах исчезнувших на шоссе людей, но ему помешали судебные исполнители. Вопрос же этот задал судья.

Судья. При спуске в шахту вы, вероятно, обнаружили тела исчезнувших?

Стон. Всех, включая бродягу и полицейского. Они сорвались и разбились, не имея стальных костылей и веревок, при помощи которых спускался я.

Судья. Родственники погибших не пытались потом отыскать трупы?

Стон. Я не сообщил им об этом – не хотелось огорчать их, да и с деловой тотаи зрения не в моих интересах была информация о местоположении алмазной шахты. Впоследствии, к сожалению, случайный взрыв уничтожил все, и любая попытка эксгумации была бы нецелесообразной. Сейчас на этом месте воздвигается памятник всем погибшим в злосчастной шахте.

Берни (из зала). Вы опять лжете, Стон! Вы отлично знаете, что тела погибших находятся за пределами нашего пространства!

Судья. Я же приказал вывести крикуна из зала! (Стону.) Второй раз вы уже не рискнули спуститься?

Стон. Второй экспедицией руководил мой компаньон Педро Монтец.

Судья. Свидетель Педро Монтец!

Монтец (после присяги). Да, я руководил второй экспедицией за алмазами. Кроме меня, в шахту спускались лаборант института физики Берни Янг, учительница Этта Фин и польский эмигрант, автомеханик по профессии, Станислав Нидзевецкий.

Судья. Чем обусловливался выбор участников экспедиции?

Монтец. Прежде всего опытом альпинистов и умением держать язык за зубами. Разглашать цели экспедиции было не выгодно – сами понимаете: конкуренция и секреты фирмы.

Берни (ему удается снова втиснуться в зал). И это ложь, ваша честь! Прошу вызвать участников экспедиции.

Судья (морщится). Опять этот крикун!

Прокурор. Не вижу необходимости в задержке процесса. Что нового могут сказать участники экспедиции? Ни один из них даже не предполагал, что бриллианты фальшивые.

Берни (из зала). Я предполагал, что это не бриллианты!

Судья снова поворачивается к судебным исполнителям, но его приказание о выводе Берни предупреждает представитель адвокатуры истцов.

Адвокат истцов. Защита интересов объединения истцов по этому процессу настаивает на вызове участников экспедиции Берни Янга, Этты Фин и Станислава Нидзевецкого, эксперта-исследователя профессора Вернера и руководителя юридической конторы «Винс и Водичка».

Адвокат ответчиков передает судье какую-то бумагу.

Судья (прочитав). Суд считает возможным удовлетворить ходатайство защиты интересов истцов только в отношении Берна Янга. Еще одного дополнительного свидетельства о характере экспедиции, не имеющем прямого отношения к сути исследуемого вопроса, будет совершенно достаточно, тем более что Станислава Нидзевецкого уже нет в живых. Ходатайство о вызове других перечисленных в заявлении лиц суд удовлетворить не может. Профессора Вернера сейчас в городе нет, а юридической конторы «Винс и Водичка» больше не существует.

Адвокат истцов. Однако все участники экспедиции были наняты по объявлению именно этой юридической конторы. Прошу приобщить его к делу, ваша честь.

Судья читает объявление, передает его прокурору и ждет ответа.

Прокурор (недоуменно пожимает плечами). Может быть, это объяснит нам господин Стон?

Стон. Мы не давали такого объявления и не руководствовались им при выборе участников экспедиции. Это какая-то мистификация, ваша честь.

Берни (из зала). Очередная ложь, господин Стон.Судья. Опять крикун! Немедленно вывести его и ввести Янга.Берни говорит что-то судебным исполнителям.Судебный исполнитель. Это и есть Берни Янг, ваша честь.Судья. Ну что ж, послушаем крикуна. Подведите его к присяге.Берни (после присяги). Все, что говорили здесь Стон и Монтец, – ложь. Не было ни входа в шахту, замаскированного травой и кустарником, ни альпинистского спуска с веревкой и костылями. Мы шли по коридору с уплотненными воздушными «стенками», находившемуся уже за пределами нашего пространства.Судья. Что значат слова «за пределами нашего пространства»? Или я ослышался?Берни поясняет. Ему удается добавить немногое – о парализующем потоке, о правостороннем сердце, о неразложившихся трупах людей, когда-то исчезнувших на шоссе. Зал в это время уже содрогается от хохота, свиста, улюлюканья и криков: «Вон!», «Долой!», «Заткните ему глотку!» Журналисты вскакивают на скамьи в поисках лучшей точки для фотосъемки, их стаскивают за ноги зрители, которым они мешают. Судья яростно стучит молотком, требуя тишины. Наконец зал стихает.Прокурор. Свидетель явно нуждается в судебномедицинском обследовании. И потом, его бред задевает лично меня: ведь среди исчезнувших была и моя дочь, ваша честь.Судья (протоколисту). Выключите магнитофон, показания свидетеля не записываются.Берни. Я хочу сделать заявление, непосредственно относящееся к обвинению ответчиков в заведомом мошенничестве.Адвокат истцов. Защита интересов истцов настаивает на необходимости выслушать свидетеля.Судья. Продолжайте, Янг. Только конкретно и коротко.Берни. Я с самого начала заподозрил, что это совсем не алмазы, ваша честь. То были живые кристаллические структуры, неизвестные на земле и напоминавшие в своем развитии жизнедеятельность коралловых образований. Я предупреждал Гвоздя о том, что их нельзя продавать как бриллианты после огранки.Судья. Кого вы предупреждали, свидетель?Берни. Ответчика, известного ныне как Педро Монтец, а тогда человека без определенных занятий по кличке Гвоздь.Монтец (с места). Прошу оградить меня от оскорблений, ваша честь. К тому же свидетель говорит неправду. Я получил от него вынесенные им бриллианты без каких-либо замечаний с его стороны.Судья. Вы свободны, свидетель Янг. Логичнее было бы направить вас на принудительную психоэкспертизу, но суд предоставляет вам право сделать это по собственному желанию.Берни выходит из зала суда, окруженный толпой журналистов и фотографов. А за столом юристов подымается один из адвокатов ответчиков.Адвокат. Директор леймонтского банка Оскар Плучек просит слова для внеочередного заявления.Судья, полузакрыв глаза, еле заметным кивком изъявляет согласие.Плучек. Хотя, по нашему убеждению, несостоятельность иска уже доказана, мы все же считаем своим долгом пойти навстречу покупателям злополучных для обеих сторон драгоценностей и погасить сумму иска в размере двадцати пяти процентов, что в переводе на американскую валюту, в которой совершается большинство операций на ювелирных рынках, составляет сорок шесть миллионов долларов.Представитель истцов (после краткого совещания за столом адвокатуры). Предложение в принципе заслуживает внимания, но для принятия решения требуется время. Мы просим отсрочки до утреннего заседания во вторник.Судья. Суд соглашается с предложением адвокатуры.Я не пересказываю здесь газетных комментаторов – они не компетентны и не влиятельны. Через два дня на утреннем заседании стороны пришли к соглашению, и дело было прекращено.Мы встретились с Берни в столовой, где обычно обедали, и жестоко поссорились.Он начал первый:

– Ты почему не выступила в суде?

– Потому что меня не сочли нужным вызвать.

– Ты могла этого потребовать.

– Зачем?

– Хотя бы для того, чтобы не оставлять меня одного.

– И к Дон Кихоту в джинсах присоединиться Дон Кихоту в юбке? Разделить участь осмеянных и освистанных клоунов?

– А ради истины?

– У твоей истины нет доказательств. Вернер же не выступил, скрывшись из города.

– Вернер – морально сломленный человек. Он был в Штудгофе.

– Я тоже была в Штудгофе. Но ни я, ни Вернер не выступили потому, что струсили. Ты же присутствовал в зале суда. Так неужели не ясно, что весь процесс был очень хитро подготовлен и проведен. И не в интересах истины. А истину в сущности, ты же сам закопал. Я не осуждаю тебя, но ведь это ты захлопнул калитку.