Ведьмина дорога

Феверс Анита

– Это что же, он и к нам домой может явиться? Так надо же подготовиться, стол накрыть, – женщина забормотала себе под нос, высчитывая что-то на пальцах. Я чуть поморщилась: она мигом забыла про бьющегося в горячке Николу, увлеченная мыслями, как лучше принять дейваса. Впрочем, она пришла ко мне, а значит, все-таки волнуется. Может, просто она не умеет переживать разом о нескольких вещах.

Шли мы быстро. Елена (так ее звали) показывала дорогу, а я старалась от нее не отставать. На полпути нам встретилась Аника. Она как обычно одарила меня уничижительным взглядом, но говорить ничего не стала, видя, что я тороплюсь к хворому.

В

маленьком Приречье долго скрывать правду о том, что я рагана, конечно, не удалось. Марьяна не ошиблась, говоря, что ее односельчане относятся к таким, как я, без лишнего страха или ненависти. Что ж, из любых правил есть исключения. Первое время я каждый день ждала, что откроется дверь, и кто-нибудь – тот же Василий или Аника, а может, Брегота – укажут на меня пальцем и крикнут: «Вот она, лаумово отродье! Вяжите ее и тащите на костер!». И следом зайдут чернокафтанники.

Но время шло, а огненосцы так и не появлялись. Василий плевал мне вслед. Аника огрызалась на каждое слово и постоянно отговаривала Марьяну от дружбы со мной. Брегота шумно ругался и грозил вилами. Все это было неприятно, но и только. Простым людям сварливые старушки – сплетницы порой больше жил вытягивают, чем мне – неприязнь этих троих. Поэтому и сейчас я просто кивнула сестре Марьяны, не сбавляя шага, в благодарность за то, что она не стала меня задерживать.

Елена мелко перебирала худенькими ногами, показывая дорогу. Она вообще была вся какая-то тонкая, прозрачная, как птичка. Суетливо теребила завязки одежды, оглаживала волосы, втягивала голову в плечи и вздрагивала каждый раз, когда я к ней обращалась. Когда мы остановились напротив старого плохонького домика, понимание начало закрадываться в душу. Забор и калитка явно были сделаны недавно, еще смола просохнуть не успела. В то же время одно окно было по-простому заколочено, а доски входной двери рассохлись. Из печной трубы шел ровный столб дыма, показывающий, что и печь, и труба сложены на совесть. Странный контраст кричал на разные голоса, что взрослого мужчины в доме нет. Судя по всему, Елене помогал кто-то из приреченцев, отсюда забор и труба. Сама она выглядела слишком хрупкой, чтобы возиться с топором и досками.

Изнутри к окнам прилипли сплющенными носами трое разновозрастных ребятишек.

Я хитро улыбнулась им, оскалилась и скрючила пальцы. Девчонки восторженно завизжали и прянули вглубь комнаты, а уже знакомый мне мальчишка, закутанный в теплый пуховый платок, укоризненно покачал головой. Еще тогда, когда Никола принес котенка, он показался мне чересчур серьезным. Теперь понятно почему. Похоже, паренек с младых ногтей понимал, что значит быть главой в семье.

Дверь открылась, и на меня пахнуло жаром. Натоплено было чересчур. Войдя, я рассмотрела, что девочки бегают по дому в тонких рубашечках и теплых носках, а вот мальчик одет чуть ли не в тулуп. Я сбросила плащ, засучила рукава и принялась командовать:

– Так, мелюзга. Тащите какую-нибудь кружку и налейте в нее горячей воды. Елена, теперь вы. Вот эти травы заварите сейчас, а этот настой будете давать сыну по ложке трижды в день. И еще, принесите ему рубашку и носки, как у ваших дочерей.

– Но у него же горячка, – попробовала возразить женщина – птичка. Я вздернула бровь и скрестила руки под грудью, выжидающе глядя на нее. Спорить я не собиралась по одной простой причине. Даже если она начнет возражать, я все равно сделаю свое дело. Пускай ее не самое плохое ко мне отношение и будет испорчено, зато мальчишка не умрет от перегрева. Впрочем, Елена тут же смутилась и отступила, разослав девчонок по поручениям.

Я обернулась к мальчику.

– Ну-с, теперь займемся тобой.

– Не обижайте маму, – он смотрел на меня, насупившись, и не торопился спрашивать, что нужно делать. Я слегка опешила. Потом мягко улыбнулась, наклонилась и взлохматила светлые волосы.

– Поверь, даже не собираюсь. Я просто хочу, чтобы ты выздоровел и снова смог ей помогать. Ты ведь и сам этого хочешь, правда? – мальчик кивнул, и я слегка сжала худенькое плечо, серьезно глядя ему в глаза.

– Значит, нам с тобой нужно хорошенько поработать, как настоящим взрослым.

– Я не взрослый, – возразил мне Никола. Я пожала плечами и принялась размешивать травы в большой глиняной кружке.

– Скажу по секрету: я себя тоже особо взрослой не считаю, – я подмигнула и в ответ получила робкую улыбку. Что ж, думаю, мы сработаемся.

* * *

Я задернула занавеску, отделяющую спальное место мальчика от основной избы, и вышла к Елене. Она сидела за столом, нервно переплетя пальцы, а рядом с ней неожиданно обнаружился Бур, успокаивающе поглаживающий женщину по плечу. Увидев меня, человек-гора немного поспешно убрал руку и уставился в свою кружку.

Я сделала вид, что ничего не заметила.

– Твой сын поправится, – кивнув кузнецу, я обратилась к Елене, спеша снять хоть немного тревоги с ее сутулых плеч. – Главное, не кутай больше мальчика, иначе он получит перегрев от горячки, и его кровь свернется прямо в жилах.

Елена испуганно охнула и закусила губу. Бур покачал головой, явно борясь с желанием заткнуть мне рот. Нет, я понимаю, конечно, сильные чувства, все такое, но учить меня, как говорить о лечении – точно не его ума дело. Лучше пусть Елена испугается сейчас, чем решит: раз ведьма сказала, что все хорошо, можно продолжать в том же духе и превращать сына в меховой сверток. Кстати, теперь мне понятно, кто наведывается в дом одинокой женщины и помогает ей по хозяйству.

– Пусть больше пьет – компоты, настои, да хоть и простая вода – и хорошенько отоспится день-два. Он молодой и сильный, поправится быстро. Особенно ради вас.

Елена неожиданно вскочила из-за стола и порывисто обняла меня. Я замерла соляным столбом и округлившимися глазами нашла лицо Бура. Этот... гад стоеросовый откровенно ухмылялся! Ну, погоди, я тебе еще отомщу! Пирожка натравлю, чтобы нос откусил!

Я осторожно отцепила от себя бормочущую благодарности женщину и подвела ее обратно к скамье. Усадив Елену, я достала из закромов смесь из валерианы, мяты и пустырника и поставила перед ней:

– Это тебе. Заваривай по чайной ложке на стакан и пей, закончится – придешь за новым сбором. И, Елена, – она подняла на меня глаза, и я невольно залюбовалась их редким цветом – серебристым, с голубыми искрами, светящимися, будто осколки неба, – все будет хорошо. Не сомневайся.

Я чуть сжала ее холодные руки и стала собирать свои разбросанные вещи. С полатей раздалось хихиканье: а, так вот куда спрятались малявочки! Две одинаковые мордашки в окружении пшеничного пуха волос кривились улыбкой. Девчонки то и дело прижимались губами к ушам друг друга и нашептывали что-то, после чего взрывались брызгами тоненького смеха. Я улыбнулась и помахала им рукой. Потом перевела взгляд на кузнеца и мотнула головой в сторону двери, показывая, что готова поговорить.