Ведьмина скрыня
Шрифт:
Если бы не обстоятельства, что привели сюда Игната, он был бы совершенно счастлив. Настолько всё нравилось ему у бабы Ганы.
Свою бабушку Игнат почти не помнил, она, как и дед, слишком рано ушла. Ему, совсем взрослому мужику, не хватило в детстве ласки и долгих душевных разговоров, не хватило внимания и тепла. Поэтому и прикипел всей душой к бабе Гане, за короткое время привязался к ней как к родной.
— А если ей платье вернуть? Русалке? — внезапно осенила его догадка.
— Да где ж ты то платье возьмешь? — развела руками Гана. — Да и не нужно оно ей теперь. Русалка ведь без платья уже не русалка.
— У-ли-ши-ца… — Игнат повторил по слогам незнакомое слово. — Про русалок слыхал. Про водяных с болотными тоже. А про улишицу ни разу не доводилось.
— Хорошо бы и дольше не довелось. — вздохнула бабка. — Обычно они из чучел появляются, что на Купалу из соломы плетут.
— На Купалу вроде венки плетут? — перебил бабку Игнат.
— И венки, и соломенных лялек. Поджигают их… пускают с венками по реке… Как потонут — желание загадывают, самое самое, что из сэрца идёт! Те ляльки, что не тонут — в камышах застревают. Годами там преют, чтобы по исходу улишицами подняться! Потом по лесам разбегаются. Селятся в дуплах да на погостах. Но больше по старым мельницам прячутся, людей пугают, воруют детей. Это основной путь обращения. Но бывает и иначе — в редких случаях в улишицы русалки обращаются, те, что одежды своей лишились. Совсем как твоя.
— Моя? Какая она — моя?! — поморщился Игнат. — Вот только не надо, баб Ган!
Он попытался восстановить в памяти портрет женщины из снов, но лицо её расплывалось, отказываясь складываться в единую картинку. Пожалуй, Игнат не узнал бы её теперь, если бы довелось встретить.
— Улишицы сзади нападают. — продолжила его просвещать баба Гана. — Стараются за шею ухватить и сдавить. А не придушат, то защекочут до икоты, вот как русалки иной раз. Так защекочут, что ослабеет человек и не встанет больше с земли.
— А как от них охраняться? Должны же они чего-то бояться? Может, полыни?
— Иглица против них помогает. Мышиный тёрн. Не выносят её запаха, но и она надолго не отпугнёт. А уж против озлобленной твари вовсе не сработает.
— Скажи прямо — есть у меня хоть маленький шанс? Что мне теперь делать, баба Гана? — настроение у Игната испортилось окончательно. Почему так несправедлива жизнь? Почему он должен отвечать за чужие прегрешения? Почему не может жить спокойно, как все?
— Завтра как рассветёт в лес пойдём. Отведу тебя к Привратнице. Она много знает, многое может. У неё станем о помощи просить.
Бабка говорила, успокаивала Игната, а сама словно думала о чём-то ещё. На вопрос — кто такая Привратница, отвечать отказалась, вместо этого велела Игнату поспать.
— Ты устал. Ты засыпаешь, Игнаш. Спи, маё сэрца, не мешай мне теперь.
— Какое спи!.. — Игнат покачнулся и потёр лицо. Глаза стали закрываться, тело сделалось удивительно лёгким.
— Праменьчык, — позвала бабка, — проводи гостя до ложака******. Хай пока отдыхает.
Неуклюжий хатник выступил из тени, обхватил мягкими лапами обмякшего Игната, медленно повёл в соседнюю комнату.
Баба Гана же направилась в кладовую. Свеча ей не понадобилась, бабка прекрасно видела в темноте. Отыскав среди ящиков и корзин большой плетёный короб из лозы, с трудом откинула крышку и склонилась над ним, внимательно разглядывая содержимое. Внутри навалом лежали диковинные фигурки. Неизвестный мастер умело вырезал из дерева то ли зверей, то ли иных, непонятных сказочных существ, придав каждому на удивление реалистичный вид. Покопавшись среди них, Гана извлекла со дна малюсенького человечка с кошачьей головой. Звонко щёлкнув того по лбу, дунула прямо в застывшую мордаху, взметнув непослушные шерстинки. Существо завозилось у неё на ладони, наставило торчком острые уши. Из-под опущенных век хитровато взблеснули разноцветные глаза.
— Время пришло, шпарки*******. Есть для тебя работёнка. Пойдёшь в закидку, что через улицу, напротив. Разведаешь, что там да как. Крутились возле неё какие-то девчонки. Неспокойно мне, вот и посылаю тебя. Как бы чего не случилось!
Праклён* — проклятье (бел.)
Праменьчык** (прамень) — лучик (луч) (бел.)
Закидка*** — заброшка (бел.)
Шыпшына**** — шиповник (бел.)
Спяваюць***** — поют (бел.)
Ложак****** — кровать (бел.)
Шпарки******* — домовик (бел.)
Часть 3
Яся проснулась как от толчка.
Серый утренний свет слабо проникал в комнатушку, зависал в воздухе дымной пеленой. Тени шевелились в углах, расползались по деревянному полу, и она не сразу заметила затерявшегося среди них Ванечку.
Пупс сидел совсем рядом, повернув в её сторону лицо, на губах, подбородке и рубашонке темнели буроватые пятна.
Не в силах отвести взгляд от жуткой игрушки, Яся зашарила по одеялу рукой — искала Катьку. Но нащупала лишь сваленный горкой халат, из тех, что выдала вечером бабка Петруна.
Напряжение чуть отпустило. Всё ясно — Катька успела подняться пораньше и теперь шарит по дому, как и собиралась. И пупса водрузила здесь специально — такие шуточки были вполне в её духе.
Выпутавшись из одеяла, Яся присветила вокруг телефоном, но своей одежды не нашла. Подруга не удосужилась прихватить и её вещи тоже, как всегда, подумала только о себе.
Вздохнув, Яся одёрнула халат и зачем-то снова взглянула на пупса. Ей показалось, что его поза изменилась — Ванечка слегка приподнял голову, продолжая наблюдать за ней. Было в этом что-то неправильное, зловещее — он словно бы весь подобрался, готовясь к прыжку!
— Не будь дурой! — успокоил внутренний голос. — Это всего лишь игра света и тени. Старый кусок пластика ничего тебе не сделает. Он совершенно безвреден. Займись собой. Оденься, наконец. Вам пора сматываться отсюда.
Он был совершенно прав, и всё же Яся медлила, продолжая разглядывать игрушку.