Ведьмина звезда. Книга 1: Последний из Лейрингов
Шрифт:
– Треска ты глупая! Это же фьялли!
– Сама ты треска!
– Фьялли, дурочка, ты что, не слышала? Они нас всех поубивают! Бежим скорей!
Бросив свое копье на землю, Аста схватила сестру за руку, выволокла ее из-под куста и пустилась бежать к усадьбе. Кайя спотыкалась и ныла: она не очень поняла, в чем дело, но сообразила, что дело оборачивается как-то плоховато.
Большой крепкий боевой корабль на двадцать шесть скамей с позолоченной головой рогатого дракона шел по фьорду на веслах, а красный щит на верхушке мачты как будто высматривал дорогу. Дружина насчитывала человек шестьдесят. Когда «Златорогий» подошел к корабельному сараю, на берегу было пусто. Фьялли быстро попрыгали в воду, открыли двери сарая
Ворота Березняка оказались закрыты, вся окрестность как вымерла, только на дальнем склоне можно было разглядеть пасущихся овец. Показывая на них друг другу, фьялли оживленно переговаривались и смеялись.
Молодой, лет двадцати пяти, предводитель фьяллей постучал обухом секиры в ворота.
– Где ты там, Стормунд по прозвищу Ёрш? – крикнул он. – Спрятался? Не бойся, я тебя сразу бить не буду. Или ты меня не узнал? Я Ормкель сын Арне, мы с тобой не раз встречались. Я был у тебя в гостях год назад и обещал приплыть еще. Открывай ворота. Понимаю, что тебе страшно, но другого выхода нет. Я ведь обещал, что буду у тебя в гостях, а я всегда выполняю свои обещания.
– Хозяина нет в усадьбе, – ответил из-за ворот Эгдир. – Он уплыл в море, и мы уже много месяцев его не видели.
– Вот как! – с явным разочарованием ответил Ормкель сын Арне. – А кто есть из хозяев?
– Да можно сказать, что никого нет.
– А ты кто? Со мной разговаривает воротный столб?
– Я – Эгдир сын Эйдвина, только я хозяин самому себе, больше ничему.
– Обидно! Ну, ладно, делать нечего. Придется мне самому побыть хозяином усадьбы. Открывай, хозяин самому себе.
Эгдир открыл ворота. Противиться было бесполезно, а героев, жаждущих немедленной славной гибели, в Березняке не осталось. Все, имевшие к тому хоть малейшую склонность, уплыли с Хагиром и сейчас находились очень далеко от места, где в них была сильная нужда.
Фьялли толпой ввалились в ворота, Эгдир отступил в сторону, пропуская их, и на него почти никто не глянул. Пришельцы мигом заполнили усадьбу. В кухне сидело с десяток рабов, служанки забились в девичью. Пройдя в гридницу, предводитель фьяллей нашел ее совсем пустой, и это яснее слов говорило: ни хозяев, ни воинов в усадьбе нет.
В пустой гриднице возле резного столба стояла молодая женщина со вдовьим покрывалом на голове. Аста и Кайя прижимались с двух сторон к бокам Тюры: она пыталась прогнать их в девичью, но они визжали и не хотели от нее отрываться. И еще Коль куда-то подевался!
Вожака пришельцев Тюра узнала: он бывал здесь в прошлые годы вместе с Асвальдом Сутулым, и она помнила это круглое лицо с маленькой светлой бородкой. При невысоком росте Ормкель сын Арне казался коренастым и крепким и, как видно, очень гордился своим новым положением вожака: оружием с серебряной отделкой, серебряной гривной с подвеской в виде огромного молота – еще немного, и им действительно можно было бы ковать. Глядя в его горделиво-самодовольное лицо, Тюра даже пожалела, что к ним не явился сам Асвальд ярл: молодой честолюбец куда хуже старого честолюбца. Старому, быть может, будет где-то приятно проявить великодушие, хотя это не наверняка, а вот молодой вылезет сам из шкуры и других вытряхнет, лишь бы заставить о себе говорить. А создать себе славу жестокостью гораздо легче, чем великодушием. Сожги дом с людьми – и о тебе весь свет заговорит. Люди сами виноваты, прославляют зверей…
Заметив Тюру, замершую, как некий живой столб, Ормкель показательно вскинул брови и с пренебрежительно-удивленным видом окинул Тюру взглядом с ног до головы: дескать, это еще что такое?
– Ты, береза пряжи, не помню, как тебя зовут! – с таким приветствием он обратился к ней и кивнул, приглашая
– Я – сестра его жены, – ответила Тюра, очень стараясь, чтобы голос не дрожал. Но он звучал так неестественно, что лучше дрожи выдавал ее страх. – Мне здесь ничего не принадлежит.
– Ну, я сам посмотрю, что тут есть!
– Мы приготовили тебе дань. Пусть твои люди ничего не трогают. Мы передадим тебе зерно, шкуры и железо. Мы условились с Асвальдом ярлом…
– А серебро?
– Серебро у нас не растет на полях. Стормунд хёльд отправился его добывать…
– Но ему не слишком-то повезло, надо думать! – Ормкель презрительно хмыкнул.
Тюра молчала: к сожалению, он, скорее всего, прав. Ормкель прошелся по гриднице, осматривая ее голые серые стены с клочьями мха и разочарованно посвистывая, точно обнаружил, что сделал негодную покупку. Дойдя до хозяйского сиденья, он поставил ногу на ступеньку, с небрежным изяществом взмахнул краем плаща, уселся, величаво выпрямился и вопросительно глянул на Тюру: видела? Да он перед ней красуется! – сообразила она, ждет от нее восхищения! Подобное наглое самодовольство в захваченном доме не укладывалось у нее в мыслях, и она смотрела на Ормкеля с изумлением, которое он при всем желании не смог бы принять за восхищение.
– Ну, хотя бы пиво у вас есть? – холодно осведомился Ормкель, глядя на Тюру сверху вниз.
– Есть, но я не уверена, что оно тебе понравится. Мы ведь не ждали таких знатных гостей… Мы ждали Асвальда ярла, и не сейчас, а хотя бы через полмесяца…
– Асвальд ярл болен, но не радуйтесь – он проживет еще сто лет! Я – его родич, и мне поручено собрать дань с его земель.
– Ты – его родич? – Тюра удивилась. – В прошлом году ты не был его родичем.
– Я обручился с его дочерью, хотя тебе, конечно, незачем это знать! – ответил Ормкель. Он так гордился этой новостью, что не упускал случая ее огласить. – Ну, давай твое дрянное пиво. Да вели сварить нового, побольше и получше. Мы, мне сдается, побудем у вас, пока соберем все по соседству. Зачем свободному месту пропадать?
Тюра пошла в погреб. На дворе фьялли уже резали овец и требовали развести огонь; какой-то удалец сбивал с погреба замок, но посторонился, когда Тюра сказала, что идет за пивом для Ормкеля. Она прошла, фьялль проследил за ней с таким значительным интересом, что Эгдир встал на пороге, загораживая ее.
– Ты чего? Куда лезешь, рыжий? – стал наскакивать на него фьялль.
Тюра наливала пиво в ковшик, и руки у нее дрожали: было ощущение, что она барахтается в ледяной воде, а рядом ни берега, ни помощи. Сколько все это продлится и чем это кончится? Что она будет делать одна? Ни дом, ни домочадцев, ни саму себя она не может защитить. И просить защиты не у кого. Что бы тут ни случилось, все соседи будут смирно сидеть по своим усадьбам и дворам. Челядь Ульвмода Тростинки и Торвида Лопаты никогда не справится с сильной, выученной и вооруженной дружиной Ормкеля сына Арне.
Пиво для Ормкеля она принесла в простом бычьем роге безо всякой оковки. Ормкель посмотрел на него с явным презрением.
– Что, прямо сейчас у коровы отломила? – осведомился он, и фьялли вокруг засмеялись. – Убери эту дрянь! Торкель! Дай мне мой кубок! А то от одного вида тошнит.
Один из фьяллей подал кубок – серебряный, небольшой, весь обвитый чеканкой с фьялльским узором: тоненькие, сложно переплетенные ремешки, в которых будто запутался молот на короткой толстой рукояти. Хоть это не из награбленного. Тюра перелила пиво и подала молча. Что, еще желать ему здоровья и благополучия под этим кровом? Он сам не так себя повел, чтобы ждать от нее учтивости. Тюра понимала, что лучше быть с незваными гостями поприветливее, но не могла выдавить из себя лишнего слова.