Ведьмино счастье-2

Риш Мартиша

— Эрлик цел и во дворе. Позови, пожалуйста, Мага и Эрхана. Я у портальных дверей.

— Хозяйка?

Ко мне спешит оборотень. Вот удивится сейчас! Мне с такими крыльями его будет куда проще гонять по крыше.

— Эрхан, я тут.

— Мау! Крылатая дева? Как? Что с Вами? Эрлик цел?

— Все целы. Предупреди домашних о моих крыльях, чтобы никто не пугался. Я к себе. Нужно где-то размещать тёмного эльфа. Он совсем нехорош. Очень гордый.

У себя в гаремной комнате шустро наколдовала третью кровать у правой стены. Кровати ребят вместе с вещами сдвинула к левой. Благо места много. Притащила из своей комнаты плед в качестве простыни. Наколдовала ему столик. Пока бегала, собрала крыльями все косяки и половину мебели. Ещё и подол нещадно цеплялся за всё, что только можно. Как крылья убрать-то? Целитель, говорил, что как-то можно.

Что крылья — всего лишь частичный оборот. Оборотни же как-то перекидываются?

Не до того пока. Надо попытаться успокоить тёмного эльфа. Уж он-то точно ни в чем не виноват и считает меня чудовищем. Хоть развязать его. У дверей моих покоев ждал Маг.

— Как всё прошло?

— Как видите. Идёмте скорее во двор. Нужно забрать с улицы парней. Эльфу очень досталось. Я не рассчитала силу. И он, вообще, в ужасе от всего, кажется.

— Неужели смогли довезти живым?

— Смогли. Но он избит. Мне, честно, очень стыдно.

— Он эльф, если ещё жив, значит всё заживёт само собой.

Эмильенэль

Ведьма поднимается на Алтарную площадку. Все замерли. Старейшина даёт ей право выбора. Чёрная тварь тенью проходит мимо всех нас. Глаз поднимать не смеем. Нельзя даже рассмотреть чудовище, пока она не выберет свою жертву. Возвращается. Внимательно смотрит на каждого. Доходит до моего соседа слева. Краем глаза вижу, как ведьма безжалостно остриём ритуального клинка поднимает тому голову. Смотрит. Уже не знаю, что вызывает во мне больше тревоги. То, что ведьма заберёт меня или то, что она может остановить выбор на ком-то другом, совсем ещё юном. Кто толком и не успел пожить, насладиться вольной жизнью под сенью родного леса, испытать упоение битвы, наслаждение от побед. Пусть бы даже от разгрома орков...

Бесконечно унизительно чувствовать себя бесправным. Будто товар на витрине. Алые туфельки замерли напротив меня. Так же она приподнимает мне голову, уперев холод острия под подбородок. Смерть так желанна. Просит взглянуть в глаза. Что эта мерзкая тварь надеется там увидеть? Почтение, смирение, любовь, быть может, обожание? Смерил Марцеллу холодным взглядом. А она хороша. Не эльфийской, другой красотою, если бы только не знать, что за дрянь она из себя представляет. Внезапно меня осенила мысль, что можно сделать, как избежать бесчестия. Если она всё же выберет меня, то я оскорблю чудовище. Этого должно хватить, чтобы остаться в Тёмном Лесу навечно. Смерть лучше позора. Хоть бы она имела каплю жалости и не выбрала Вальярэля, что стоит последним. Только в этом году он отпраздновал свое совершеннолетие. Великие боги услышали меня. Ведьма сделала выбор. Им оказался я. Оскорбил, даже плюнул в лицо. К моему ужасу Совет Старейшин предложил ведьме переменить выбор. Но она непреклоннна. Пока мне везёт, если это конечно можно назвать везением. Публично поставили на колени гордого сына Тёмного Леса, надели рабский ошейник. Ведьма утвердила своё право на моё тело. Жуткое ощущение её власти надо мной окутало, пронзило душу. Кроме опустошения, неимоверного стыда, других чувств не осталось. Хоть бы быстрее добраться до Ведьминой поляны. Хоть бы скорее она подарила мне смерть. Встать не могу, идти не умею. Ноги не держат. Власть над телом подчиняется её воле. Чувствую себя запертым в теле куклы. Я раб и самое страшное, что стал им добровольно. У кареты стоит могучий мужчина. Приспешник чёрной ведьмы. Противно смотреть, как он преклоняется перед ней. Открывает дверь кареты, кланяется. Пакость. Гаремник, если верить серьге, ещё и любимец. Теперь он по статусу выше меня, сына короля, воина, начальника гарнизона на южной границе. Разве такое может быть на самом деле? Впрочем, если ведьма захочет, он легко сможет свернуть мне шею. Это приятная мысль в нынешнем положении. До поляны добрались быстро. Почти бегу к месту своей казни. Только бы поскорее закончить этот фарс. Даже говорю ведьме, что могу опуститься на колени, лишь бы она скорее меня убила. Марцелла медлит. Надвигается. Тянет руки. Опутывает колдовством. Теперь сопротивляться ей я не сумею, да я и не собирался. К моему удивлению рвёт ткань рубашки. Она не может утерпеть. Хочет опробовать меня прямо тут, на священной поляне родного леса?! Желанной смерти не будет. Будет страшный, несмываемый позор. Ужас наполнил меня всего. Ведьма играючи опрокидывает свою дань на мягкий белый ковёр ягеля, будто это постель. Кусает за грудь в полёте. За спиной у неё появляются могучие

чёрные крылья. Сама истинная тьма пришла ей на помощь для осуществления права по договору. Встаёт. Должно быть, лишь для того, чтобы стянуть с меня брюки.

Не помня себя, бросаюсь в лес. Ветви хлещут по лицу, связанные руки мешают. Где-то теряю сапоги. Кровь от укуса стекает теплой струйкой. Я забыл, что я раб. Миг, и силой меня волочёт обратно. Прямо по ковру из веток,листьев и мха. Одежда изодрана. Голое тело видно. Чудовище ведёт меня вниз. Теперь все смогут увидеть мой позор. Гордым эльфом почти овладела ведьма. Ей уступают лошадь. От меня эльфы брезгливо отводят взгляд. Лишь любимчик Марцеллы тянет ко мне свои грязные руки. Попытался сопротивляться и получил от него хороший удар поддых. Лежу в дорожной грязи, в рабском ошейнике, почти лишённый одежды, опозоренный, отмеченный укусом мерзкой гадины, лишённый права на собственное тело, ничтожный раб. Правы были Старейшины. После того, как ведьма сделала выбор, её избранник умирает для Тёмного Леса. Эмильенэль умер. Осталось только тело. В пустой от мыслей голове стучит единственная фраза: "Я ещё не наигралась".

Глава 44

Мирэль.

И вот мы отошли от дома уже достаточно далеко, чтобы, не опасаясь чутких кошачьих ушей, можно было вести приятную душе беседу.

— Не сильно тебя замучил Эрхан? Он так-то хороший, просто строгий. Требует, чтобы всё было по правилам, как в казарме.

— Всё хорошо, правда. Бегать я всегда любил, да и плавать тоже. Только мне не привычно столько есть. Слишком много для одного эльфа.

— Ты совсем другой, чем остальные. С тобой так хорошо, спокойно. Тебе, правда, нравится со мной в лесу? Не скучно собирать травы?

— Я очень люблю лес, мне приятно собирать травы. В особенности, если это нужно тебе, прекрасная Айна.

Оборотница смутилась, потупила взгляд. На белоснежной коже её чудесных пухленьких щёчек выступил розовый, как пастила, румянец. Но вот прошла минута, и её губы изогнулись в лукавой улыбке. Смелый взгляд резко поднятых на меня медовых глаз.

— Я тебе, правда, нравлюсь?

— Ты — сокровище всех миров. Самая нежная, самая красивая, самая понятная мне из всех, кого я встречал за пределами Великого Леса.

— И даже красивей эльфиек?

— Бесспорно. Они никогда бы не смогли простить тебе твоей мягкой притягательной красоты.

— Ты лжёшь.

— Я бы не посмел тебе солгать. Кому угодно, но только не тебе.

— А во второй ипостаси ты меня не испугаешься? Тогда я поверю.

— Не испугаюсь.

— Тогда жди меня здесь.

Оборотница почти бросила свою корзину для сбора трав у моих ног. Лёгкой походкой, почти бегом, она устремилась к ближайшим зарослям можжевельника. Я стоял и ждал. Не смея надеяться на чудо. Как бы я хотел провести рукой по спине этой девушки, пусть даже в кошачьем обличии. Не нарочно, случайно, немного тайком. Только легонько-легонько коснуться.

Кусты зашуршали. Из них показалась большущая белоснежная кошачья морда. Как бы я хотел только коснуться её. Следом из кустов выступила крупная лапа любимой. Вот показалось плечо. Хруст ветвей. Вышагнула вторая лапа. Медленно, не сводя с моего лица огненных, подобных полной луне глаз, на меня шла белоснежная кошка. Вот бы сравнить эти глаза ночью с реальной луной. Я мечтательно улыбнулся. С острого клыка Айны на землю капнула слюна. Кошка медленно облизнулась, показав мне и миру розовый соблазнительный язычок. Она придвигалась всё ближе и ближе. А я стоял, замерев от восторга. Между нами оставалось ровно два шага. Пантера махнула хвостом, чуть замерла и прыгнула передними лапками мне на плечи. Не то рыча, не то мурлыкая громко. Я покачнулся и обнял прекрасное сильное тело. Пальцы зарылись в нежный шелк её густой искристо-белой шерсти.