Ведьмины круги (сборник)
Шрифт:
«В течение двух часов покрывал он страницу за страницей цифрами и буквами». Это написано о Шерлоке Холмсе, но я делал то же самое до утра. Спохватился, потому что понял: сейчас у матери зазвонит будильник. Я устал, глаза закрывались сами собой, лег спать, решив взяться за дело на свежую голову.
Глава 13
«ПЛЯШУЩИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ» ЗАГОВОРИЛИ
На свежую голову я тоже ничего не придумал. Вероятнее всего, это вообще было напрасным занятием. Если бы Люся хотела зашифровать просьбу о помощи, то, во-первых, она позаботилась бы, чтобы ее можно было
Смущали меня просветы в столбике между словами-строчками. Одни были шире, другие – уже. В двух первых столбиках – большой просвет после двух слов. В остальных – после трех, затем опять после двух. Что означал этот ритм? Стихи? Чепуха какая-то…
В нашем доме живет один высоколобый гимназист, который изучает предмет под названием «информатика», то есть владение компьютером.
Я ему долго объяснял, что меня интересует: можно ли, исходя из определенного объема текста, например десяти или пятнадцати страниц, определить, сколько раз встречается каждая буква; можно ли на основе этой информации расшифровать текст, где значки соответствуют буквам. Боже мой, какими учеными словами он стал бросаться! Как долго говорил, как покровительственно смотрел на меня. А в итоге ответ оказался более чем прост: такую работу сделать можно, но нужна специальная программа. Такой программы у него, разумеется, не было.
С Катькой я почти не встречался. Она занималась английским с репетитором, потихоньку фанатела и сказала, что, возможно, приедет в июле в Петербург, чтоб я телефончик оставил.
Мой глаз снова широко смотрел на мир, синяк исчез. Шея вертелась вполне сносно, кости и голова не болели.
После ночи в наркоманском гнезде я расслабился, к тетке уже не торопился, решил подождать маму, а она дорабатывала перед отпуском последние дни. Вопрос был в том, когда в школе дадут отпускные. Обещали вот-вот, но и в прошлом году обещали, а выплатили только в сентябре.
Еще у меня была серьезная проблема – фотоаппарат. К концу лета я должен был купить его и отдать. Раньше – и думать нечего. Этот простенький «кодак» стоил сто восемьдесят рублей. К Игорю я не мог обратиться за такой суммой. Матери ничего не сказал. Коляну признался, что аппарат у меня отняли. При наличии ссадин и подбитого глаза усомниться в этом было трудно, он даже не сильно психовал.
Где взять денег, я не знал. Украсть? Сейчас бы я с Борькой наверняка пошел грабить товарняк. От безысходности. И загремел бы в колонию.
Машины с хлебом, консервами и бутылками мы с парнями однажды разгружали и получили по десятке на нос.
Если где-то натырить пластмассовые ящики с ячейками для бутылок и продать – тридцать тысяч штука. Но где их натырить?
Торговля? В этой области я полный лопух.
Честно говоря, я рассчитывал на свою петербургскую тетку. Богачкой она не была, зато уродилась
Маме все-таки выплатили отпускные, и через три дня мы намеревались свалить в Северную Пальмиру. Безуспешные занятия дешифровкой я потихоньку продолжал, ни на что особенно не рассчитывая. В тот вечер я снова перерисовал «пляшущих человечков» – я делал это под копирку, сразу четыре экземпляра, потому что расчеты вел на тех же листках. С чего начать, я не знал и не в первый раз написал перед каждой строкой человечков цифры – их количество. Дальше дело не пошло. Мозги мои были окончательно иссушены. Зато утром, проснувшись и глянув на бумагу, лежавшую на столе, я увидел… номера телефонов!
Ну, конечно, пятизначные номера были наши, семизначные – петербургские. Просто написаны они были в столбик. Этим объяснялись широкие и узкие пробелы между строк и буквы-инициалы. «П. А.» – Павел Андреевич, к примеру. Номер его телефона: 34-756. «И. И.» – предположим, Иван Иванович из Петербурга. Его телефон – 275-61-34. И т. д.
У меня и раньше бывали неплохие идеи, но я чувствовал – эта последняя. Тут же я позвонил по первому телефону. Занято. По второму ответил мужчина. Надо было заранее придумать, что сказать. Пришлось ориентироваться мгновенно.
– Я звоню по объявлению об обмене квартиры, – заявил я.
– Мы не собираемся менять квартиру, – был ответ.
Я извинился и повесил трубку. Задумался. Таким способом что-нибудь разведать невозможно. Если мое открытие верно, то кто и зачем зашифровал номера телефонов? Враги на другом конце провода или друзья? Приключение на Картонажке меня напугало. Но по телефону не бьют. Снова набрал первый номер, там ответили:
– Второе хирургическое слушает.
От растерянности повесил трубку. Потом сидел и улыбался как дурак. Записка была расшифрована! Люся работала во втором хирургическом отделении городской больницы. Я не знал, почему она таким странным образом записала телефоны, но врагов я мог не опасаться. Очень скоро у меня вызрел план, и я позвонил в больницу.
– Простите, пожалуйста, – начал я активно и вежливо, – у вас работала санитаркой Людмила Борисова, по мужу – Тихомирова. Вы ее помните?
– Я работаю только полгода, такой санитарки при мне не было.
– Не могли бы вы позвать к телефону кого-нибудь, кто помнит Людмилу? – Чтобы меня не послали к черту, я добавил: – Она три года назад пропала без вести, ее должны помнить.
Последняя фраза наверняка сыграла свою роль.
– Попытаюсь кого-нибудь найти, – сказала женщина, и я услышал далекие гулкие голоса в больничном коридоре.
Скоро мне ответил глуховатый женский голос. Почувствовав настоящее вдохновение, я представился работником милиции и сказал:
– Дело Людмилы Тихомировой, по существу, закрыто. Но недавно появились новые факты. У нас есть несколько телефонов, которые нужно проверить, но нет имен абонентов. – Мне самому нравилось, как складно и убедительно я говорю. Голос у меня ломался, а может, уже и сломался, был достаточно низкий, с хрипотцой, не детский. – Зато у нас есть инициалы абонентов, – продолжал я. – Требуется установить, нет ли в вашем отделении человека, имя и фамилия которого начинается на буквы «П» и «А»?