Ведьмины круги (сборник)
Шрифт:
Заснуть долго не мог, в голове крутилась и крутилась надоедливая песня: «Вот такая вот зараза, девушка моей мечты!» Повторял ее, повторял, а сам видел персиковое Катькино лицо с распущенными, как у русалочки, волосами.
Глава 23
ВНИМАНИЕ! РОЗЫСК!
Обычно мы едем на пассажирском ночном, хотя можно ехать двумя электричками или электричкой и автобусом. В последних случаях происходит большая потеря времени из-за несовпадения расписания. Вообще-то я люблю добираться на перекладных, и мне очень не хотелось домой, поэтому я решил потерять
Отец говорил: если человек куда-либо опаздывает – он неинтеллигентен, если же он опаздывает на поезд – он дурак. Я никуда не опаздываю, а на поезд прихожу чуть не за час до отправления.
Утром я проводил тетку на работу, обнялись с ней, расцеловались. Потом позвонил Катьке, и у нас состоялся очень душевный разговор, полный скрытого смысла и вздохов. Я чувствовал, что между нами полное взаимопонимание, никакой гордыни, никаких шпилек и взбрыкиваний, сплошная гармония.
– Ну как ты? – спросил я.
– Ничего.
– А вообще?
– Ой…
– Что?
– Ничего.
– А что ты делаешь?
– Пью кофе.
– А я уже.
– Так ты уезжаешь?
– Угу.
– Тоска.
– А ты скоро приедешь?
– Думаю, да.
– Это точно?
– Да.
– Я тебя поцелую?
– Можешь не спрашивать.
– Тогда я целую тебя миллион раз, – сказал я и повесил трубку.
Я ждал, что она перезвонит. Я ждал еще час. Телефон безмолвствовал.
На вокзал, как всегда, я явился заблаговременно. У платформ, откуда уходят электрички, понаблюдал за людским кишением и внимательно изучил содержимое витрин пищевых, книжных и галантерейных ларьков. Купил по дешевке (стоит две тысячи, как батон) пухлую брошюру «Екатерина II и ее любовники», а за четыре тысячи – баночку фанты. Потом я обследовал здание вокзала, почту, здравпункт, камеры хранения.
В милиции мне явно нечего было делать, но я остановился возле стенда с листовками «Внимание! Розыск!» и стал их рассматривать. Весьма красивая молодая женщина, оказывается, была мошенницей. Приятный на вид парень – опасным преступником. Глянул на очередную фотографию и обомлел. Блестящая лысина и волосы от висков, как пушистая юбочка. Глаза усталые и печальные, будто целый день трудился он топором и стамеской, думая о пропавшем Буратино.
«РУВД Петроградского района г. Петербурга разыскивает Агамеляна Эдуарда Вартановича…» – прочитал я.
Папа Карло! Участник недавнего вооруженного нападения на магазин!
«Его приметы: на вид около 50 лет, рост около 165 см, худощавого телосложения, волосы полуседые, длинные, ото лба и по центру головы – лысина, лицо небритое, смуглое. Был одет: куртка из джинсовой ткани, брюки темные, кроссовки».
Ниже была наклеена газетная заметка с личным обращением начальника уголовного розыска к скрывавшемуся преступнику.
«Эдуард Агамелян, я рекомендую вам добровольно сдаться в ближайший отдел милиции. Двое ваших соучастников нами задержаны, третий убит при оказании вооруженного сопротивления. Нам известно, что вы вооружены, поэтому в соответствии с законом в отношении вас тоже может быть применено оружие.
Я обращаюсь к родственникам и знакомым Агамеляна: посоветуйте ему добровольно прийти в милицию, тогда мы гарантируем ему жизнь».
Несколько раз я лихорадочно перечел текст, а потом
В коридоре я натолкнулся на парня в камуфляже и спросил, где Петроградское РУВД, но он знал только про ближайшее отделение милиции. Оно было рядом, в десяти минутах хода.
Дежурный мент сидел за стеклянной перегородкой в холле. Здесь было светло, чисто и безлюдно, все способствовало моим намерениям. И я все еще успевал на свою электричку. Однако вместо заявления о преступнике я спросил у мента адрес Петроградского РУВД. Он полистал брошюрку и сказал: «На Большой Монетной». Это недалеко от улицы Рентгена, где я репетиторствовал.
Честное слово, я не специально затягивал отъезд, действовало что-то подсознательное. С одной стороны, я был уже в пути, ехал домой, с другой – задерживали не зависящие от меня обстоятельства. Так я себе и сказал: от меня это не зависит. Перекинул ремень сумки через плечо и отправился на свою любимую Петроградскую.
Дежурный оперуполномоченный, майор Николай Никитич Лопарев, впечатление производил приличное. Я сказал ему, что видел Агамеляна на Пушкарской, он о чем-то просил президента фирмы «Руслан и Людмила», но тот велел ему не попадаться на глаза. Отдал и визитную карточку Орлиноносого, а на ней записал номер его машины. Опер спросил, есть ли у меня документы. Я вытащил свидетельство о рождении, которое мать всегда предусмотрительно сует мне в дорогу. Также я дал свои и теткины координаты.
Наверное, майору еще не было тридцати, а может, чуть за тридцать. Лицо серьезное, непроницаемое. Но когда он писал, то надевал очки, и оно становилось добродушным и очень симпатичным. Смотрел я на опера Лопарева и соображал, можно ему верить или нет. Было большое искушение рассказать про мою давнюю встречу с Рахматуллиным и про Люсю. Но я боялся, что Рахматуллин купит опера, и еще хуже – опер заложит меня, скажет, откуда у него информация. Я же не мог попросить: «Дяденька, не рассказывайте, кто вам настучал». Во-первых, это недостойно, во-вторых – нерезультативно. Опер может пообещать и все равно рассказать. Оставалось надеяться на его порядочность.
– Проверьте получше Рахматуллина, – попросил я.
– В обязательном порядке, – ответил Лопарев, глядя сквозь очки, в которых глаза его становились огромными и задумчивыми.
Я не верил милиции, но я не верил также, что весь мир – сточная яма. Нет сомнений, что вокруг много хороших, честных людей, и среди милиционеров в том числе. Беда, что я ничего не понимал в этой жизни и чувствовал себя абсолютным дураком. Со своими откровениями я решил повременить и спросил Лопарева, можно ли к нему зайти, когда я буду в Петербурге.