Ведьмочка для художника, или Возвращение в Мир Мечты
Шрифт:
— Это как?
— Пока силы дремлют в них. Это случилось так давно, что никто и не помнит почему… — сказал он и снова зевнул. Я тоже захотела спать. — Было вот что: Костёр горел долгие-долгие годы, и он сжигал то, что могло помочь пробудиться и добрым силам. А потом его затопили на время. Тогда ваш возлюбленный был стражем, Мирослава.
— Как же так? — Я вдруг вспомнила, что Хранитель уже рассказывал про этот Костёр и что Артур недоглядел за ним. — Выходит, что если бы не он, я бы не стала ведьмой?
— Вы ею родились, Мирослава. Но сами не ведали о способностях, — Соломон потянулся крыльями и встряхнул головой. — Они были слишком несильны. Но вот то, что мешало, исчезло. И вы пробудились.
— Значит тогда, на Земле, это и вправду всё было? А я-то считала, что это моё воображение, что фантазии у меня такие яркие, что я не с ветром говорю, а так просто, выдумываю. Знаешь, я ведь и в книжку написала о своём приключении, и Артур там есть, и вообще много всякого хорошего там есть, я как вернулась, так и стала писать… И в Мир Мечты, значит, я оба раза попала по своей воле? — добавила я, чуть подумав.
— Конечно, Мирослава. Вы сами хотели.
И я вспомнила. Первое путешествие. Тогда, много-много лет назад, я желала сбежать из своего мира, и мне дали такую возможность. Я словно внутренне призывала несчастье, отыскивала всё нехорошее, будто предчувствуя его, но на деле — неосознанно хотела уйти. По глупости я делала это. Теперь я бы хотела передать себе тогдашней больше осознанности, больше понимания и ответственности за слова и мысли. «Будь добрее, береги себя, и всё будет хорошо, — говорю я той, что стоит на краешке жизни, на том самом краю собственного света, что ступает по нему и оскальзывается, и камни осыпаются под теми ногами. — Я люблю тебя ту, я люблю. Так живи».
Я вдруг ощутила, как внутренне перенеслась к себе той, давнишней и совсем другой, пока глупой и неосторожной. Я коснулась себя в том страшном урагане и окружила защитой и добром. «Всё будет хорошо», — прошептала я себе той. И она услышала. Она открыла глаза и почувствовала мою любовь — а я ощутила её благодарность. Наши добро и Свет… Оно замкнулось, оно по спирали пошло вверх и…
Так вот почему я тогда спаслась… Так вот кто…
— Возвращайтесь, Мирослава, — сказал Соломон, и я открыла глаза. Мы по-прежнему летели, и конь сам отыскивал нужную дорогу. В груди у меня вдруг затрепетало что-то, беспокойно забилось. Я узнала своё сердце. — Всё хорошо, Мирослава. Всё будет хорошо. Вы сделали правильно.
— Знаешь… — начала я, но тут же перестала. К чему вопросы об этом? Я и так знаю, что оно истинно. В груди стало спокойнее. — Да, ты прав. Я вернулась, я здесь. Знаешь, я а спросить хотела, разве Костёр можно затопить? — слишком громко сказала я, так что Хранитель услышал.
— Только на время, чтобы чуть ослабить. Он необходим нам.
— Да, это правда, Мирослава, — добавил Соломон и прикрыл глаза.
Дальше мы летели молча.
Глава 38. После Совета
Конь остановился на том же месте, где проходил Совет. Но там уже почти никого не было, лишь вдалеке мелькали смутные фигуры в развевающихся мантиях. Громадной расщелины, из которой вышли хранители, тоже не осталось. Вообще всё говорило о том, что им надоело нас ждать, и они просто разбрелись по своим делам.
— Где же Артур? — оглядываясь по сторонам, спросила я вслух не то у себя, не то у Соломона, не то у степной земли с одиноким камнем. Я пригляделась: на камне будто что-то поблёскивало. Впрочем, ладно, пока не до этого.
— Наверняка ушёл, — сказал Хранитель Города Мечты после небольшого молчания и вздохнул. — Они все тут куда-то ушли. Совет, видно, досрочно свернули. До чего нелепо всё вышло… А впрочем, я тебе благодарен, девочка моя.
После этих слов он вдруг приподнял маску, кивнул мне на прощание и исчез.
Отлично. «Моя девочка» — это вообще прелесть. А что не доченька? То, значит, готов был отправить нас неведомо куда, то…
Хорошо, что хоть Соломон рядом. Кстати, а где он?..
Я огляделась: золотистая степь, колыхание трав, голубое, совсем как дома, небо с широкими размашистыми белыми облаками, нанесёнными как бы плоской кистью. Будто это художник тут постарался.
Художник… Где же всё-таки Артур де Вильбург? Куда вообще все подевались?
Я устало побрела в ту сторону, где ещё не так давно у нас было свидание.
«Как же много всего случилось, — думала я, идя по пустынной земле, где изредка рос какой-нибудь куст. — Как же я устала. Зачем я всё это узнала? Жила бы себе спокойно с Артуром, он бы писал картины, а я бы стала его музой. Ведь мы ещё можем так жить? Мы теперь свободны. Совет распущен. Возьмём с собой Хэйдена и Соломона. Поселим Мэлибуда где-нибудь на веранде или лучше — в соседнем доме. Будем ходить друг другу в гости по вечерам и пить чай. И обсуждать будем что-нибудь такое интересное. Расскажут мне про Мир Мечты, о котором я, оказывается, вообще ничего не знаю. Будто ещё меньше знаю, чем тогда, девять лет назад.
А Соломон будет нас оберегать. Он вон какой большой и сильный. И про Ехидну всё узнаю, и про Костёр тоже, — подумала я и зевнула. — Как же я устала. И есть хочется. Сколько вообще прошло времени? Какой сегодня день? — я постаралась подсчитать, но ничего не вышло: солнце ни разу не заходило и не вставало с того момента, как начался Совет. У Хранителя жизни, видимо, были более важные дела. — Где бы мне прилечь? Эх, сотворить бы прямо тут кровать. Или хоть коврик какой. И Артура бы сюда».
И тут я увидела его.
Артур де Вильбург шёл мне навстречу. Всё в том же пиджаке с заплаткой, в застиранной рубашке, со своим цилиндром на голове, который снова где-то отыскал. Из кармана выглядывала цепочка хронометра.
Артур нёс какие-то цветочки в руке и глядел на меня так внимательно, словно задумал сказать что-то важное.
Уж не предложение ли хочет мне сделать? Да, было бы здорово. Мы бы поженились, и тогда…
Рассветы в горах, где солнце куда ближе и ярче, где оно не плавно выплывающее из-за горизонта, как на равнинах, а вдруг являющее себя над чётким очертанием гор и озаряющее всё вокруг своим сказочным и сильным светом. То счастье прохладного утра.