Ведьмы быстро не сдаются
Шрифт:
– А что? – я задираю подбородок: отступать некуда, в груди сжимается неприятный комок.
– Это у меня, лингвиста, доктора наук и автора нескольких учебников есть мысли. А у вас…, – заскорузлый палец взлетает вверх, – чушь! Вон из аудитории!
Естественно, меня вызывают в деканат, долго пеняют на невоспитанность и отсутствие уважения к светилу науки, а заканчивается этот дерьмовый день постулатом.
– Учиться, учиться и ещё раз учиться! – заявляет вдруг декан факультета. – Иначе, Скорость, вылетишь из университета к чертям собачьим со скоростью света! Ох! Ну и фамилия!
– Очень мне нужна ваша филология, – злюсь я по дороге домой. – И зачем поперлась в этот вуз?
От конфликта в универе мысли плавно перетекают в другое русло. Домой ноги не несут. Нет, меня не будут ругать: я единственная и ненаглядная дочка и внучка. Мама просто посмотрит глазами обиженного щеночка и вздохнёт. Дедушка уйдёт к себе в кабинет, а бабуля – в кухню. Я почувствую себя полным дерьмом и запрусь в комнате.
Потом в доме запахнет пирогами, и семья соберётся за столом. Но это будет потом, а сначала нужно переварить неприятности, перешагнуть их и начать жизнь заново.
Заново! Сколько иронии в этом слове! Если бы я только знала!
Я топаю по весенним лужам и думаю о своей ближайшей перспективе. Скоро сессия. Зачёт по литературе второй половины двадцатого века мне не светит. Профессор Карпов оторвётся на мне по полной программе, вот только смиренно получать наказание я не стану. А значит… еще глубже провалюсь в конфликтную яму.
На самом деле я ничего не имею против литературы, профессора и университета. Академические знания ещё никому не помешали. Книги я люблю, анализировать прочитанное тоже. Но… в этом пресловутом «но» и заключается все дело. Чувство протеста во мне сильнее голоса разума.
И что делать?
Топать домой и расстраивать родных не хочется, подружки, поступившие на экономический факультет, сейчас далеки от Шукшина и вообще литературы в целом. Мимо меня шуршат шинами автомобили, торопятся куда-то прохожие, все заняты делом, только мое сердце раздирает тоска.
– Эй, красавица! Поехали с нами!
Рядом тормозит роскошная иномарка, рука, украшенная дорогими часами, открывает дверь. Ее хозяин прячется в глубине салона, но по легкому акценту и манере небрежно растягивать слова я понимаю: с такими субъектами лучше не связываться.
– Поезжай, дядя, своей дорогой.
– А грубить зачем?
Автомобиль резко трогается и с ног до головы осыпает меня мокрым снегом, вырвавшимся из-под задних колес.
– Черт! Черт! Козел!
Я грожу кулаком удаляющимся огням и испуганно оглядываюсь: вдруг кто-нибудь из знакомых заметит. Мне даже стыдно немного становится за свое поведение. Девушка из интеллигентной семьи ругается, как сапожник. Хорошо, что бабуля не видит. Точно бы корвалол побежала капать.
Осматриваю себя и опять начинаю заводиться: моя белая дубленка покрыта темными разводами грязи. По кожаным лосинам и новеньким ботфортам скатываются капли воды. С досады я топаю ногой по луже, прикрытой тоненьким ледком. Почему-то мне непременно хочется его разбить, а он не поддаётся.
– Достало все! Достало! Достало! Вот бы оказаться там, где нет проклятого экзамена, профессора Карпова и таких ублюдков, как эти мажоры!
Лёд неожиданно трещит и идет мелкой сетью морщинок. Я заношу каблук, чтобы разнести, наконец, хрупкую пленку вдребезги, и тут прямо мне на ногу опускается красная лента. Я смотрю на нее и не верю своим глазам. Откуда она взялась? Беру в руки, и вдруг лед взрывается брызгами воды. Я едва успеваю отскочить.
– Твою ж мать! Что б тебе провалиться!
Мир, и правда, проваливается в тартарары. Я от неожиданности захлопываю веки, а когда их распахиваю, оказываюсь… в незнакомом месте, и какие-то люди тащат меня к столбу.
Глава 3
Я настолько шокирована, что даже не сопротивляюсь. Вокруг творится что-то невероятное: вместо снега – пыль, вместо холода – страшная жара.
– Эй, парни, вы откуда взялись?
В голове мгновенно проносится картина: это мажор на иномарке затащил меня в салон и везёт куда-то.
– Топай, разговорилась!
– А повежливее нельзя? – вспыхивает в голове раздражение.
Толпа оборванцев охает одним долгим выдохом и подаётся назад, смяв ряды. Паника волной прокатывается над площадью.
– Превращается!
– Ужас какой!
– Точно, ведьма!
– Сжечь ее! Сжечь! – кричит кто-то, и множество глоток подхватывает:
– Гори! Гори! Гори!
Мать ети! Я не верю своим глазам. Сдурели эти люди, что ли? Кого сжечь? Кто превращается? А это что? Смотрю перед собой и словно прозреваю.
Зачем в центре города кострище? Какой идиот придумал такое развлечение? Для кого?
Кто-то сзади перетягивает меня палкой по спине, озарение молотом бьет по мозгам, и мощный выброс адреналина в кровь буквально подкидывает в воздух.
– Руки убери, чмо огородное! – вырывается из глотки крик.
– Стой на месте, ведьма!
– Кто? Я ведьма? Ну, толстоморденький, ты у меня попляшешь!
Я дергаюсь изо всех сил, и тут же перед моим носом со звоном скрещиваются мечи. Опасность? Да ну, ерунда!
– Мальчики, – меняю скандальный тон на просительный: кажется, пора немного притормозить, пока не разберусь в ситуации. – Ну, что вы мне под нос свои игрушки суете! Давайте поговорим как цивилизованные люди.
Я хватаюсь за лезвия, чтобы их отодвинуть и вскрикиваю: на пальцах выступают капли крови.
– Хочешь без головы остаться?
Но я уже его не слышу. Смотрю на порезы и ничего не понимаю. Неужели это настоящее оружие? И зачем для съёмок фильма их используют? Это же опасно.