Ведьмы, карта, карабин
Шрифт:
Грузчик шустро отвел для удара немалых размеров кулак, и я воткнул ему в шею схваченный с разделочной доски нож. Раненый захрипел и отшатнулся, но воспользоваться передышкой не удалось: напарник подранка кинулся на меня, замахиваясь телескопической дубинкой.
Подобные штуки обыкновенно дополнялись оглушающими заклинаниями, поэтому я завалился спиной на стойку и со всех сил лягнул ногой. Толчок подошвой ботинка отбросил парня назад, но и меня самого перекинуло через прилавок, падение на пол на миг выбило из легких воздух.
Извернувшись, я ухватил лежавшее под стойкой ружье и поднялся на ноги уже с «вепрем» в руках. Будь это постоянно готовый к выстрелу жезл «свинцовых ос», на этом бы все и закончилось, а так пока дергал рукоятку затвора, досылая патрон, грузчик оттолкнулся от стола и метнулся в сторону как раз в тот миг, когда грохнул выстрел.
Резвость жертвы вкупе со сложенным прикладом и немалая навеска пороха сыграли свою роль, и пуля впустую пробила окно. Рыкнула мотором «газель», парень перепуганным зайцем вылетел на улицу, и второй раз я стрелял уже вдогонку через захлопнувшуюся дверь. Бам!
Сметая посуду, я перескочил через стойку и бросился на выход, на бегу раскладывая приклад. Пинком распахнул дверь, выскочил на крыльцо и сразу присел, но предосторожности оказались излишними: фургон сорвался с места, свернул за угол дома и скрылся во дворах.
Не успел!
Вспомнив о подранке, я поспешил вернуться в бар, но у стойки на полу никого не оказалось, лишь пятнала пол немалых размеров лужа крови. Засов задвинул вслепую, удерживая ружье одной рукой, потом упер приклад «вепря» в плечо и неспешно двинулся по проходу меж столов, благо следовало просто идти по алому следу.
Натекшая из раны кровь выглядела размазанной, словно парень полз, не в силах подняться на ноги; тут и там на глаза попадались отпечатки ладоней. Обогнув стойку, я увидел ничком замершее на полу тело и особо этому обстоятельству даже не удивился. Выдернул из кобуры револьвер, взвел курок, отложил на ближайший стол карабин. Держа на прицеле бритый затылок, осторожно опустился к нападавшему, прикоснулся к шее.
Пульса не было. Единственный удар ножом оказался смертельным.
Что ж, случается и такое.
Я ногой отпнул в сторону выдернутый покойником из раны кухонник, отступил от тела и достал из кармана карго-брюк чарофон. Попытался связаться с Гордеевым, но тот на вызов не ответил.
Тогда я подтянул к себе стул, уселся на него и уставился на мертвеца, решая, как быть дальше. Вызывать дружинников в свете последних событий не хотелось. Вот не хотелось, и все тут. Хотелось перетащить тело через дорогу и оставить в сугробе, но столь неосмотрительный поступок был чреват неприятностями куда большими, нежели придирки следователей.
Выехали на Красный, докатили до перекрестка с Кривой, постояли там. Потом спустились в Кишку с дальнего входа, где работала круглосуточная кофейня, куда ходили охранники, уборщики и прочий люд, работавший здесь, выпили по чашке жидковатого, но горячего кофе с молоком. Дело уже шло к утру, было тихо, лица у людей вокруг сонные и какие-то пришибленные, какими им в это время и положено быть.
Начались сумерки, они в апреле в четыре утра наступают, и в Приграничье тоже, только здесь они тянутся и тянутся, так что пустота на улице кажется немного странной. Примерно в шесть началось движение — появились первые пешеходы, кому на работу пораньше, покатили грузовики-мусорщики — одно из главных достижений новых времен в Форте. Раньше с вывозом мусора, говорят, беда была. Таскали по возможности в заброшенные районы. Зимой еще как-то, а вот что к лету там начиналось — вообще трындец. Те же Эстонские болота до сих пор трогать боятся, чтобы не завоняло.
Потом попались навстречу два тяжелых грейдера — пытаются улицы чистить. Тоже примета новой жизни. Пусть я сюда и провалился, но как-то вовремя, наверное. От старожилов, от того же Смирнова, под рюмку чего только не наслушался про былые времена.
Я вновь свернул в заброшенный район, оглядываясь по сторонам. Дмитрий зевнул, сказал:
— Час остался — и по домам можно.
— Угу, отдежурили, считай. Спокойно было.
Ровно в этот момент я услышал два приглушенных выстрела, каких при этом не спутаешь — дробовик. И донеслись они примерно с той стороны, где наш дом, потому что ехал я сейчас по Сиреневой, а это как раз и есть улица, на углу которой и Красного проспекта наш особнячок и расположен.
Дмитрий тоже услышал, аж подскочил, схватился за свой «вепрь», который держал стоймя между ногами, стволом вниз. Затем серенький фургончик с какой-то надписью на борту выехал из-за поворота, с заносом вкатился на Сиреневую и проскочил мимо нас. Я успел рассмотреть надпись: «Западный полюс».
— Держись!
Развернуть с заносом «широкого» не получилось, скорость была маловата, а зубастые покрышки вцепились в лед, так что разворот получился в два приема. Тем временем «газель» оторвалась от нас где-то на квартал и неслась дальше, набирая скорость.
Догнали мы ее быстро — рядная шестерка легко разогнала джип, и буквально через несколько секунд мы повисли на хвосте у фургона. Тот еще попытался прибавить скорости, насколько получилось, но оторваться не смог, разница в мощности у нас ну очень большая. Однако и обогнать их мы тоже не могли — улица узкая, с обеих сторон сугробы. Мне бы чуть-чуть вырваться, дальше я своим силовым бампером смогу толкнуть фургон за задним колесом, и его просто развернет, но даже так вырваться не получалось. Ну ничего, еще будет возможность, все равно не уйдет.
Машины трясло на неровном льду, фургон еще и болтало, он мел хвостом. Водитель изо всех сил старался хотя бы удержать его на дороге, и получалось это явно с большим трудом. Проносились мимо пустые дома с темными провалами бесстекольных окон, деревья, столбы без ламп и проводов, заваленные заборы. Но ни машин, ни людей — только мы. Что и к лучшему.
Дмитрий опустил стекло, половчей перехватил короткий дробовик, явно размышляя над возможностью пальнуть в колесо, но колес с этой позиции видно не было. В кузове фургона кто-то сидел, я пару раз замечал лицо за стеклом задней двери, но удержаться на ногах он не мог, похоже.