Ведьмы любят Рождество

Редж Виола

Хвастуны вы и вруны. Хоть и магии больше. Кстати, насчет магии.

— Тебе достаточно силы, чтобы вернуться в свой мир? Или дать еще?

Дракон молчал. Я даже испугалась, что ему снова стало хуже. И подняла глаза.

— Ты уникальная, Софья, — вполне внятно и вслух сказал этот льстец. — Умная, добрая, с юмором…

А еще красавица, хоть и не комсомолка. Все это слышала миллион раз.

— Я показал себя с худшей стороны, но ты все равно готова поделиться силой, чтобы я вернулся в свой мир. Это удивительно, понимаешь? И не

менее удивительно то, что тебе наплевать на мою внешность. Другие вешались на меня, даже если… Впрочем, пусть у тебя останутся хоть какие-то иллюзии.

Гм… Вот тут зависла я. То есть все это было намеренно…

— С твоей внешностью… так получилось, потому что я слепила в фотошопе себе жениха. По странной случайности это вылитый ты.

— Правда? А что такое фото… чтоп?

Я со вздохом достала мобильник и открыла профиль моего «летчика». Теперь завис дракон.

— Это магия?

— Это технология. У нас мир немагический, не забыл?

— Дрмптлбвррррр! — Тервейн вдруг зарычал и швырнул мой мобильник в стену.

Благо Агапыч не оплошал. Принял мобильник, как футбольный мяч на воротах, высунувшись по пояс из стены.

Я плавно отодвинулась подальше, готовясь к худшему. Дракон волшебным образом отживел, внезапно оказался одетым в свои иномирные одежды и сидящим, будто не он только что изображал умирающего лебедя, раскинувшегося на моих простынях. Но вроде успокоился.

— Пошто техникой дорогой инпортной швыряешьси? — Агапыч аккуратно передал мне айфон.

— Я понял, — сообщил дракон. — Он обвел меня вокруг хвоста, как недолётка!

— Кто? — в два голоса спросили мы с Домовым.

— И она тоже постаралассссь, — прошипел Тервейн, явно не слыша нас.

— Он и она, — пожал плечами Агапыч. — Ты поконхретней! Сородичи твои чуды-юдины?

— Какой же я идиооот, — дракон запустил обе руки в свои роскошные каштановые волосы (как я смогла слепить такого в фотошопе, удивительно).

— Так ты расскажи, легче станет, — с убежденностью сказала я.

Он поднял голову и огляделся, как в первый раз, не узнавая ни меня, ни дом, ни Агапыча. Мне стало так его жалко… Бедняга, один в чужом мире, брошенный помирать, и, похоже, своими же…

— Ты не кручинься, чудо-юдо, сейчас чайку попьем да обсудим, чем горю твоему помочь, — Агапыч у нас всегда за справедливость.

— Он прав, Тервейн, пошли пить чай, — я протянула дракону руку.

Дракон посмотрел на меня донельзя странно — со смесью удивления, непонимания и… как будто, восхищения. Взял мою руку в свои и поцеловал. Это было неожиданно и… очень приятно.

— Спасибо, Софья.

Потом мы пили чай — дракону Агапыч наливал в заварку кипяток — и слушали о непростых взаимоотношениях в семействе Тервейна.

Заправляла всеми делами семьи двоюродная бабка — дама непростая во всех отношениях, начиная с имени — Цхас… или Цкас… как-то там дальше. Имечко из семи слогов, половина шипящих, я не запомнила. Папенька Тервейна приходился ей родным

племянником и, как оказалось, весьма плодовитым драконом. Двоюродная бабка Ц. не поленилась и разыскала всех его детишек — трех дочерей и шестерых сыновей.

— Ей, поди, делать больше нечего? — сочувственно поинтересовался Агапыч. — Аль родная кровь для чего-то понадобилась?

— Понадобилась, — с досадой ответил дракон. — Сын у нее пропал.

— Ну а ты-то тут при чем? — удивилась я.

Оказалось, что сын не оставил наследников, и бедная женщина, то есть драконица, решила, что род не должен прерваться. Достойного продолжателя выбирала долго и тщательно, но вдруг, в один прекрасный день, пропала и она.

— Прямо эпидемия какая-то, — пробормотала я под нос.

— А ты, стал быть, из достойных? — Агапыч долил гостю кипятка, пытливо вглядываясь в его лицо.

— Да, — сердясь непонятно на что, буркнул дракон.

— И сколько там еще достойных оказалось? — спросила я, начиная понимать, к чему все идет.

— Двое, — уставясь куда-то в стену, ответил Тервейн.

— И… когда старушонка пропала… — продолжил Агапыч с выжидательной интонацией.

Началась грызня за наследство, тут и гадать не о чем. В этом, уверена, драконы от людей ничем не отличаются. Двое достойных сговорились против третьего — ибо делить наследство пополам куда сподручней.

— Они тебя подставили? Твои братья?

— Брат и сестра, — сквозь зубы выплюнул Тервейн.

— Ужас! — сказали мы с Агапычем в унисон.

— Я идиот, — по-прежнему глядя в стену, продолжил дракон. — Анилайя и Крейдис — от одной матери, как я не заметил, что они сговорились?!

— Немудрено и проглядеть, коль притворялись складно, — возразил Агапыч, надеясь его утешить.

— Это значит, что они сильней меня в ментальной магии, — покачал головой Тервейн.

Да? А телепатией владеет вполне свободно.

— Я просто языка вашего не знал, надо же было как-то общаться, — ответил дракон, опять легко читая мои мысли.

— Таперича знаешь, — постановил Агапыч. — Не так и слаб в энтой своей магии.

Я согласилась. Просто их двое. Тем более родные брат и сестра, понимают друг друга не с полуслова, с полумысли. И двое на одного — несправедливо.

— Наследство-то хоть стоящее, есть смысл бодаться?

Дракон усмехнулся, но невесело.

— Не знаю, как по вашим меркам, двенадцать миров — стоящее наследство?

Сколько?! Двенадцать??? Миров??!

— Так ты, выходит, чудо-юдный прынц?!

— Двоюродный племянник Повелителя, — Тервейн четко прояснил свой статус.

Теперь понятно, откуда у него такие замашки. Стоп, так это у них повелитель пропал? А двоюродная бабка Ц. — вроде королевы-матери из романов Дюма? Ну и дела…

— Ну и что, Сонечка, мы с ним таким будем делать? — прямолинейно спросил Агапыч.

— Да уж требуйте свои желания, — в тон ему ответил дракон.

— И сколько исполнишь?