Ведогони, или Новые похождения Вани Житного
Шрифт:
И вдруг увидели: Березай бежит, тащит что-то — липкими желтыми кудрями завешено… Неужто…
— Нет, я больше не могу! — заревела девочка, затряслась, как осиновый лист. Лешачонок подбежал, положил им под ноги, что принес, гуторит:
— Чик! Бобо! Кловь! — но не сказал ведь, что Златыгорка мертвая — плохая.
А жаворлёночек чивиликает, молодец, де, лешак! И посылает всех искать Златыгоркино распластанное тело, дескать, чтобы до кусочка всё подобрали. И разбрелись все по полю собирать страшный урожай. Плакали да несли. Кровавыми слезами умывались. Без животных-то ничего бы не вышло: Забой-то выжлоком [49]
49
Выжлок– охотничья собака. [Ред.]
Вот и собрали посестриму, как сумели… Положили на правое плечо мертвого соловушку. Что теперь-то? — смотрят вопросительно на жаворлёночка. Погодите, де, слетаю, погляжу ворон, весть пустопёрым снесу… Мальчик с девочкой переглядываются: не сошла ли птица с ума?
А они-то ее слушались, выполняли страшное задание. А та велит им спрятаться, дескать, когда вороны рассядутся на кровавый пир, дак не провороньте — хватайте, де, воронёнка, и шею ему на сторону.
Стали ждать — да не того дождались. Из Деревни прибежала девушка, встречавшая их когда-то с караваем, красавица Дена — Ваня видел ее на Колыбановом дворе. Руками машет, подолом трясет, вот, дескать, радость-то!
Растерзанную увидала — и замерла.
— Чего надо? — Ваня-то ей. Девушка смутилась, но, кося глазами на страшный предмет, передала, что ей дядя Колыбан велел. Дескать, ведь разделили вы Соколину-то со Змеем, случилось небывалое: согласилась сестрица выйти взамуж! В день рождения, де, Соколины устроят состязания — и победителю девушка и достанется! Доскочить, дескать, надо состязальщикам до башенного окошечка да снять кольцо с ее белой ручушки. Все желающие в состязаниях-то примут участие, и вы тоже, де, можете — кивает на Ваню с Березаем. В другое-то время мальчик бы посмеялся: хороши из них с лешачонком женихи: одному одиннадцать, другому два года, — а сейчас не стал. — Всё, де? — Нет, — отвечает девушка, — дядя приготовил для вас награду: полный ларец золотых монет. — Всё?! — Ваня спрашивает, а девушка-то не поняла, нет, дескать, еще ларец серебряных.
— Всё теперь? — Ваня тон повысил.
— Всё–о, — девушка-то отвечает.
— Тогда иди!
Убежала огорченная вестница в одну сторону, а мальчик с девочкой — в другую помчались, прятаться в высокой траве. Бурушка-то рядом пасется. А Березай с выжлоком наизготовке сидят в калиновых зарослях.
И вот прилетела стая воронов, расселась на Златыгоркином теле, как у себя дома, переругиваются меж собой, кому глаза девушки выклевывать, а жаворонок на калиновой изогнутой
— Ату! — закричал Березай: хорт стремглав выскочил из кустов — и схватил вороненка поперек туловища. Остальная-то стая успела в воздух порскнуть, крыла сверху выжлока по–вороньи. А как выбежали остальные из зарослей, тут и им досталось. Налетели вороны — пытаясь отбить вороненка. Ваня подскочил к хорту и без жалости скрутил черному птенцу шею. Вороны-то заплакали, почто, дескать, так немилостиво загубили дитёку, что мы, дескать, вам сделали, девушка-то всё равно ни на что ведь больше не годится… А Ваня подошел и на левое плечо Златыгоркино положил черную птицу.
И жаворлёночек тут зачивиликал, о чем тайно мечталось: летите, дескать, за живой да мертвой водой, и своего вернете на белый свет, и наших… Девочка с мальчиком переглянулись промеж собой: неужто правда?! Нет, не бывает такого…
Седой ворон прокаркал, дескать, ведь путь-то туда нелегкий, нелегкий да неблизкий…
— Не прибедняйтесь! — ворчит жаворонок. — Чем раньше полетите, тем раньше воротитесь!
Вороны сгрудились над мертвыми, дескать, хорошенько сторожите-то, стервятников да волков отгоняйте, а мы уж за ночь попытаемся обернуться.
— Сами знаем! — кричит тут десантница, впервые вступившая в диалог с птицами. — Летите уж… Стая, хлопая черными крыльями, взмыла в небо — и скрылась из глаз.
Сели вокруг посестримы с четырех сторон: с левой — жаворлёночек верхом на хорте, промеж ушей пса поместился, с правой — лешак, в головах — мальчик, в ногах — девочка. Как стемнело, развели костер. То блики от костра, то тень от дыма падают на страшное лицо Златыгорки — и кажется, что улыбается девушка, глаза пытается открыть… Глянут: нет, всё по–прежнему, лежит, не двигается собранная по частям.
Всю ночь сторожили посестриму, глаз не сомкнули. Вот и первый петух закукарекал в Деревне… Вдруг какой-то шум раздался со стороны ночи: неужто волки! Вот перешел он в топот… Стадо каких-то страшных зверей?.. Или это Змей?! Двуногие вскочили, оружие наизготовку: девочка лук натянула, мальчик кинжал свой вытащил, лешак дубину поднял. Жаворонок в воздух взмыл, хорт зубы оскалил, а Бурушка вдруг заржал тихонько… А из темноты ответное ржанье донеслось. И вот в свете костра показался всадник. Соскочил он с коня на землю, повернулся лицом — да это Поток…
Обрадовался почему-то, стал рассказывать, я, дескать, после того, как мы по домам-то разошлись после путешествия-то по Змееву ходу, сразу отправился в горы хорошую руду искать, да, дескать, не проехал и половины пути, конь на левую ногу стал спотыкаться, да сердце чего-то защемило, беду, что ли, почуяло — вот и решил вернуться… А вы чего, де, тут?.. Они стоят, молчат. А Поток, говоря-то, всё высматривал, что там за их спинами на сырой земле лежит… Обошел стоящих — и увидел! Отшатнулся. Они-то уж почти привыкли. Кто, де, это сделал?! Тут они ему и сказали, кто…
Не поверил. Чурило, дескать, конечно, горяч, ему и слова нельзя в перекос сказать; ему, де, Потоку-то, с малолетства доставалось шлепков да пинков, но чтоб такое, это, дескать, надо так разозлить кузнеца! А после, узнав, что есть надежда оживить Златыгорку, предложил сковать девушке недостающие части тела, сносу, де, железным рукам–ногам не будет… Ваня согласился, а после другое ему в голову пришло, отвел подмастерье в сторону, пошептался с ним, и Стеше рассказал, чего надумал, — та одобрила и вызвалась к Колыбану сбегать с Потоком-то. Умчались.